Показания гражданки Клио

Чеченский укрепрайон в Аргунском ущелье, раздолбанный вдребезги-напополам: повсюду трупы бородачей в камуфляже, густо чадя, догорает зенитная установка "Шилка" с намалеванным на броне волком. По золотой россыпи автоматных гильз, втоптанных в серый от жирной копоти снег, очумело бродит замерзший до огуречно-пупырчатого состояния тинейджер в домашних тапочках и майке "Chicago Bulls" — заглядывает в кисло воняющие взрывчаткой провалы блиндажей, ощупывает быстро цепенеющими от мороза пальцами камни колодезной кладки: "Б-б-блин, да где ж тут выход на второй уровень?!"

Типа анекдот…

1.

Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже — вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет… Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах — он как бы отчаянно выгребал против течения ("Ну вспомни же меня, вспомни — это так важно!.."), однако настал и ему черед обессилено вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда…

Наваждение накатило и ушло — как стремительно тает в пробудившемся мозгу яркий предутренний сон, как ускользает меж пальцев совсем уж было пойманное тобою решение шахматного этюда… В иное время он, пожалуй, и внимания не обратил бы на подобные шутки памяти; однако перед лицом Смерти люди (хоть бы даже и маги второго уровня посвящения!) частенько обнаруживают наклонность к какой-то по-детски наивной мистике: а вдруг это мне — именно мне, любимому — Высокие Боги посылают весточку, и надо лишь суметь верно ее прочесть? Вот потому-то явственное ощущение, что он видит эти зловещие руины не впервые, и оттого мог бы в грядущем бою извлечь из этого знания некую практическую пользу, уже некоторое время преследовало Айвена подобно соринке в глазу. Природу же это знание и впрямь могло иметь лишь божественную: вот уже три века как ни человек, ни альв, ни гном — никто из представителей разумных рас Срединных Земель — не ступал по мостовым покинутого города Сар-Саргон. Города, где со времен Войны Элементалей жило лишь причудливое эхо и безмолвное Изначальное Зло.

— Хэй! Что с тобой — carmatha-etha?

Альв Итурбэ, укрывшийся от оседающей с низкого неба мороси в соседней нише полуразрушенной храмовой стены, прервал свои боевые приготовления, и большие миндалевидные глазами его с зеленоватой радужкой и вертикальным кошачьим зрачком испытующе глядели на напарника. За три года, что они проработали в паре, Айвен выучился довольно сносно разбирать речь Старшего Народа — ясно понимая, впрочем, что ему доступен лишь один из множества смысловых слоев, сокрытых в этих мелодических созвучиях. Выражение "carmatha-etha" было Айвену незнакомо; улавливался лишь общий смысл его что-то вроде "несбывшейся памяти", однако тут опять начинался языковый барьер: язык Старшего Народа имеет одиннадцать форм прошедшего времени (что вполне естественно для существ, живущих, по людским меркам, практически вечно), и служебный довесок к слову "несбывшаяся" был взят из одной из этих, не употребляемых в обыденной речи, форм.

— Мне вдруг показалось, будто я когда-то уже видел все это… Как ты догадался?

— Никак, — пожал плечами альв. — Просто у меня было то же самое.

— И у альвов есть для этого особое слово?

— Да.

— И что у вас говорят про это самое… carmatha-etha?

— Ничего хорошего, — худое большеглазое лицо альва было до странности неподвижным. — Ладно, мы работаем, или как?