Показания гражданки Клио

— Да ну, Алеша, — отмахнулся визави вьюноши, изящный джентельмен в эспаньолке, смахивающий на Арамиса, — легенды это… Атлантида, летающие тарелки… теперь вот — единая сеть ЭВМ, соединяющая каждого с каждым. Ты просто вдумайся: нужно строить отдельную кабельную сеть — и чего ради? Чтоб твой парижский лентяй мог телеграммы посылать не выходя из дому? Абсурд…

— Так они прямо по телефонной сети!..

Тут Арамис от души захохотал, по-птичьи запрокидывая голову:

— Ой, уморил… Алеша, голубчик, это ж анекдот, во-от с такой бородищей! Про мужика, у которого холодильник всегда от продуктов ломился; ну, приходят к нему товарищи из органов — что, да откуда… А я, отвечает, приноровился его вместо розетки в радиоточку включать…

— Да нет, точно через телефон! И потом еще — можно любую книгу заказать из Библиотеки Конгресса — ну, не саму, понятно, а ксерокопию…

— И это, Алеша, тоже анекдот — времен Московской Олимпиады 80 года: мы, видишь ли, тогда на весь мир пыжились, пытались показать, будто у нас тоже все как у людей… Так вот, "Армянское радио спрашивают: правда ли, что во время Олимпиады можно будет заказать продукты прямо по телефону? Армянское радио отвечает: да, правда; и получить их прямо по телевизору"…

По этой части Виктор с Арамисом был решительно не согласен, но спорить не было настроения. Судя по всему, у них там, на Западе, именно в области ЭВМ произошел крупный прорыв — он чувствовал это хотя бы по тому, что в последние год-два просто перестал понимать бОльшую часть из того, что рассказывали в соответствующих программах вражьи голоса; а впрочем, может все дело том, что голоса эти он сколь-нибудь регулярно слушал только летом, в экспедициях; в больших же городах глушили так, что ловить Севу Новгородцева — это теперь было, по выражению Венечки Ерофеева, "целое занятие жизни". Иных же источников информации о заграничной жизни просто не осталось: железный занавес по полной программе, относительно свободного выезда за границу, как при Брежневе, не было в помине, даже Поля больше не выпускают — одни дипломаты да гладкомордые "журналисты-международники"… В общем, по всему выходило, что мы в своей "Северной Корее — М" отстали от мировой цивилизации так, что не способны даже адекватно оценить масштаб этого отставания…

А все потому, что западное эмбарго на ЭВМ встретило трогательное понимание Степаниды Власьевны. Это дураки вроде меня думают, будто ЭВМ нужны для расчетов и хранения информации (как это там у Стругацких — "Большой Всепланетный Информаторий"?); умные же, государственно мыслящие, люди сразу поняли, что это — злоехидная пишущая машинка, способная в святую предпраздничную ночь родить из своих электронных мозгов тысячу листовок: "Андропов — козел!" и "Свободу Польше"… А уж когда выяснилось, что все собрание сочинений Солженицына умещается на магнитном носителе размером с пачку "Примы", а дальше его можно копировать одним нажатием пальца — у них, небось, вообще корчи сделались. То ли дело сейчас: перед праздником снес пишущие машинки со всего института в опечатанное помещение — и порядок, инструкцию с тридцатых годов не меняли…

Впрочем, одно применение личным ЭВМ в Союзе все же нашлось. Теперь среди высшей номенклатуры вошло в моду иметь в доме, наряду с прочими атрибутами вседозволенности (вроде книг Солженицына и Набокова, или видеокассет Бертолуччи) еще и новенькие, добытые за границей по линии ПГУ "Макинтоши", а их чада и домочадцы предавались суперэлитарному, недоступному никому из смердов развлечению — "электронным играм"; тем самым, что вышеозначенные гладкомордые международники, гневно супя брови, именовали не иначе как "новейший электронный наркотик, созданный американскими наследниками нацистского доктора Хасса для оболванивания трудящихся масс".

Виктор электронную игру видел однажды в жизни, и никакого впечатления она на него не произвела — игра в солдатиков, только не в настоящих, а нарисованных, вроде мультфильма; чтО в этом занятии могут находить люди, вышедшие из дошкольного возраста, он решительно не понимал. Отдельную пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что в этих американских игрушках крошили в капусту именно Советскую армию (а кого ж еще?), так что магнитные носители с этими играми быстренько приравняли к "киноматериалам антисоветского содержания" (3 года — хранение, 7 лет — демонстрация); а поскольку играла в эти игрушки исключительно элита (причем того уровня, глядя на который голову приходилось задирать так, что шапка сваливалась — в том числе и любая фуражка с синим гэбэшным околышем), ситуация складывалась вполне сюррееаллистическая.