Показания гражданки Клио

Сформулируем вопрос несколько иначе: а могли ли Апостолы разглядеть в глубине сада разговаривавшего с Учителем человека (даже если таковая встреча заведомо происходила)? Думаю, что нет, и вот почему. Вспомним другое событие этой же ночи — отречение Петра во дворе дома Каиафы: «Между тем рабы и служители разведши огонь, потому что было холодно, стояли и грелись; Петр тоже стоял с ними и грелся» (Ин 18:18). Это — во дворе городского особняка; можно себе представить, какой колотун был в ту весеннюю ночь в Гефсиманском саду. Поэтому вполне резонно предположить, что Апостолы тоже жгли костер, чтобы согреться. А это значит — в принципе не способны были разглядеть хоть что-то за пределами освещенного им круга.

Ну хорошо, а могли что-нибудь заметить трое бесславно заснувших «сопровождающих»? Кстати, как раз в свете такого допущения этот странный сон становится понятным и естественным. Надо думать, ученики через несколько минут своего бдения (а кстати — не возлагал ли Учитель на эту троицу обязанностей дозорных?) промерзли до костей и решили — буквально на секундочку! — отойти к костру согреться. Увы, такие «секундочки» всегда кончаются одинаково — молниеносно разморило в тепле, и привет горячий… Так что особых надежд на их свидетельства я бы тоже не возлагал, однако кое-что они все-таки наверняка заметили — до и после своего пребывания у костра. Во всяком случае, сведения о посещавшем Иисуса «ангеле» наверняка исходят от них — больше просто не от кого.

Опустевшая гробница

Вскоре после того, как крестная казнь совершилась, на сцене появились еще два достаточно загадочных персонажа. Один из них — Иосиф Аримафейский, «знаменитый член Совета, который и сам ожидал Царствия Божия» (Мр 15:43); в апокрифическом Евангелии от Петра он охарактеризован как «друг Пилата и Господа». Именно он забрал, с разрешения прокуратора, тело казненного преступника — «царя Иудейского» — и затем похоронил его в собственной гробнице. Евангелисты представляют Иосифа как «тайного ученика Христа» (Ин 19:38), хотя в предшествующем тексте Нового Завета нет никаких упоминаний о его контактах с Иисусом или Апостолами — ни до, ни, что самое странное, после погребения. Существует, правда, предание, согласно которому он будто бы первый проповедовал Евангелие в Британии, но оно кажется малоправдоподобным даже официальной Церкви (Библейская энциклопедия I:364).

Помогал же ему Никодим, также бывший членом Синедриона. В отличие от Иосифа, Никодим действительно дважды встречался с Христом, причем первый раз провел в беседе с ним целую ночь (Ин 3:1-21), а в другом эпизоде открыто выступил в его поддержку перед другими членами Синедриона (Ин 7: 50–52). Поэтому можно предполагать, что инициатором погребения в действительности был не Иосиф, а именно Никодим. Предание относительно дальнейшей судьбы Никодима выглядит гораздо более скромным («впоследствии принял крещение от Апостолов» — Библейская энциклопедия II:17), а потому вызывает куда большее доверие.

Как бы то ни было, два видных представителя местного истеблишмента бросили достаточно демонстративный вызов иудейским властям, причем в тот самый момент, когда стало ясно, что шутки кончились, а все «официальные» ученики Христа дрогнули и думали лишь о собственном спасении. Что побудило их к этому? Одно лишь «ожидание Царства Божьего»? Гм… Иосифу с Никодимом, между прочим, было что терять — в отличие от учеников, имевших социальный статус бомжей.

Это все — преамбула. А теперь настала пора непосредственно перейти к одному из ключевых эпизодов нашей истории — исчезновению тела Христа из охраняемой гробницы. Гробница эта, принадлежавшая, как было сказано выше, Иосифу Аримафейскому, представляла собой новый, только что вырубленный в скале склеп, расположенный в достаточно уединенном месте близ Иерусалима; последнее обстоятельство сильно облегчало задачу охранников. Вход в гробницу, заваленный тяжелым камнем (Мак-Дауэлл приводит цифру — полторы тонны) и опечатанный имперской печатью, охраняла римская стража. То, что стража была именно римская (то есть высоко дисциплинированная и притом нейтральная относительно внутрииудейских разборок), играло существенную роль в аргументации Мак-Дауэлла и Гладкова, и было ими обосновано детально и убедительно.[18]

На рассвете третьего дня стражники, с изумлением обнаружив, что камень отвален и гробница опустела, немедленно извещают об этом первосвященников. Те, «собравшись со старейшинами и сделавши совещание, довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятностей избавим. Они, взявши деньги, поступили, как научены были» (Мф 28:12–15). Пилат впоследствии счел, что первосвященники фактом дачи взятки подтвердили невиновность солдат, и не стал подвергать последних наказанию.