Покажи мне любовь

- Можно совместить, тем более с теркой и сыром я подружилась, - я улыбнулась и пыталась повернуться к моему собеседнику спиной, но он не дал мне этого сделать.

- Я не против. Но сначала я должен сказать тебе кое-что. - Матвей сделал театральную паузу, а у меня в груди поднялась тревожная волна. - Наше знакомство было не из лучших. Но я нисколько не жалею о том дне. Единственное, я не хочу, чтобы между нами не было недопонимания и упреков. И я мог бы попросить тебя забыть все, что было между нами, и начать все сначала. Но это будет неправильно. И вряд ли можно так легко забыть обидные слова или действия. Я был иногда не прав. Вернее, жутко не прав. - Матвей виновато вздохнул и удрученно покачал головой. - Чтобы я о тебе не думал, ты не заслуживала такого отношения с моей стороны, и я просто не имел никакого права говорить тебе гадости.

Речь Матвея меня удивила. И мне даже захотелось ему сказать, чтобы не парился. Он не первый, кто наговорил мне гадостей, а я проглотила.

Но потом вспомнила, что хотела быть честной. И как было обидно, когда услышала от него эти грубые ничем не оправданные слова. До слез.

- Типа шлюховатой пустышки? - решилась озвучить свои предположения.

Матвей разочарованно застонал, нервно провел рукой по своим коротким волосам и устремил свой стальной взгляд прямо в мои глаза:

- Мне так стыдно, Катя! И за это, и за Мирона, и за каждое грубое слово, произнесенное в твой адрес. Прости меня, пожалуйста!

Ого! Со мной такое впервые. Чтобы парень стоял передо мной и с отчаяньем и мольбой в глазах выпрашивал прощения. Маленькая стерва во мне удовлетворенно подняла голову и в предвкушении потерла ручонки. Желание послать Соколова куда подальше было невыносимым. Но это было бы слишком легко. А вот идея потрепать ему нервишки показалась замечательной.

- Прощу. Если ты мне скажешь, почему ты это делал?

Матвей усмехнулся.

- Знаешь, это как в школе. Когда мальчику нравится девочка, он сначала дразнит ее, дергает за косички, тем самым привлекая ее внимание, а сам до ужаса боится признаться в своих чувствах.

Мои глаза в этот момент стали, наверное, как в поговорке - по пять рублей. Неужели он сказал то, что я меньше всего ожидала от него услышать? А может я неправильно его поняла?

Торопливо поднеся фужер с вином к своему рту, я сделала огромной глоток пряной жидкости, стараясь запить им свою нервозность. Каким чудом не подавилась, не знаю. Да и зря пила. Вино нисколько не помогло. Я поспешно поставила его на кухонную поверхность и обхватила себя руками, чувствуя, как от совершенно бессмысленного разговора дают трещину все мои выстроенные стены и блоки.

А Матвей тем временем тоже убрал вино и засунув руки в карманы, приблизился ко мне так, что я ощущала тепло, исходящее от него.

- Все правильно, Катя, - тихо резюмировал он, склоняясь к моему уху, - ты все правильно поняла.

Рядом с Соколовым я не чувствовала себя расслабленной. Одно его присутствие заставляло меня остро ощущать замедляющееся время и сгущающийся воздух вокруг. А когда он вот так нагло нарушал мое личное пространство, моя голова переставала соображать и мне было очень трудно уловить суть разговора.

Вместо того, чтобы ответить что-то Матвею, я незаметно втягивала его свеже-мужской запах и боролась с желанием прикрыть глаза от наслаждения.

- Ты мне нравишься, Катя, - продолжил Соколов, щекоча мою шею своим дыханием, - очень сильно нравишься. Настолько, что хочется послать ко всем чертям этот ужин, утащить тебя на свой диван и не отпускать до завтрашнего утра.

От его слов мои ноги предательски задрожали, и я была готова прошептать ему, что не против. Но слава богу, еще не все мозги отсохли. Достаточно того, как мы поприветствовали друг друга в прихожей. И я не буду врать, что мне не понравилось и что я против. Но мое согласие не решит наших проблем. Его красивые слова и заманчивое желание оказаться с ним в горизонтальной плоскости не избавят меня от переживаний за свое будущее.

Это было трудно, но я справилась с дурманом и своим привычно -уверенным тоном произнесла:

- Я бы все-таки поужинала...

К моему удивлению Матвей тут же согласился со мной, и отступив от меня на шаг, ответил:

- Разумеется... Но ты должна мне помочь.

Я кивнула.

- Я музыку включу. Вряд ли получится сейчас поговорить.

Матвей развернулся и прибавил звук на стереосистеме. Довольно громко для разговора, но услышать отдельные фразы вполне реально. Затем он вернулся к картошке, а я вдруг ощутила непонятную пустоту внутри. Мне вдруг показалось, что Матвей обиделся. На меня, из-за меня. Глупо. И странно. Обычно такие мелочи меня не волновали. А сейчас было как-то грустно и тоскливо.

Я еще раз оглядела повернувшегося ко мне Матвея с ног до головы, и совершенно бесконтрольно остановила свой взгляд в районе его бедер. На месте ширинки выделялся внушительный бугорок, который говорил о том, что и Соколов, кажется, был ко мне не равнодушен.

С трудом отведя взгляд и краснея до ушей, я вернулась к своему сыру.