Покер на костях

   – Нет смысла. Наоборот, как только мы начнем хватать и уничтожать, наш противник поймет, что мы действуем по его либретто. Опера «Армагеддон».

   – Да вы поэт, Михаил.

   – Я подполковник, Виктор Николаевич, а поэтами могут быть только офицеры до поручика включительно. Потом поэтический дар отмирает, как рудимент.

   – По моим сведениям, Михаил, стихами балуются некоторые очень высокопоставленные чиновники…

   – И среди них даже бывший премьер – министр, – подхватил Михаил, – но вы же благородный человек, вы ведь не станете говорить им обо мне, а мне не станете говорить, будто то, что они рифмуют, вы на полном серьезе называете поэзией.

   – Не буду, не бойтесь. Вернемся лучше к «Армагеддону». Вы планируете брать всех, до кого дотянетесь?

   – Почти всех. А некоторых отпускать. При самых фантастических обстоятельствах. И смотреть, как их будут устранять наши противники. Тройной обрез вещь, конечно, надежная, но хлопотная. Может быть, какой-никакой след оставят. И кроме этого, у потенциальных наемников должна пропасть охота вербоваться в условиях повышенной смертности. А это заставит Врага запускать все новых и новых людей.

   – Так мы их всех и уничтожим, – скептически усмехнулся Виктор Николаевич.

   – Не всех, но многих. И здесь мне очень важно получить от вас большую свободу действий, как на нашей территории, так и на любой другой.

   – Вы меня пугаете, Михаил. Надеюсь, в Новую Зеландию вы командировок выписывать не станете?

   – Не могу обещать.

   – Ладно, Миша. Все, что вы мне сейчас рассказали, сходится с тем, что накопал я и мои аналитики. Это обнадеживает. Информация к Премьеру попала, он воспринял ее серьезно. Мы получили добро на максимально жесткие действия. Связались с Украиной. Со скрипом, но нам пошли навстречу. И работать с вами будет та группа, которая работала по Зимнему в девяносто пятом. Вы получите максимальное содействие.

   – Это значит, – лицо Михаила напряглось.

   – Это значит, что именно вы работаете непосредственно против Врага.

   – С большой буквы?

   – С большой буквы. Врага. Раз уж «Армагеддон» у нас пошел…

   – Тогда мне придется называться мессией, а я не хочу богохульствовать. При нашей работе лучше ни с кем не портить отношений.

   – Уже слишком поздно для шуток, – сказал Виктор Николаевич.

   – Или слишком рано.

   – Как бы то ни было, Миша, я воспользуюсь правом старшего по званию и останусь ночевать здесь, а вам придется ехать куда угодно.

   – Как хорошо быть генералом.

   – Очень хорошо, – согласился Виктор Николаевич, – одни подчиненные чего стоят.

   – Я могу идти?

   – Минутку. Сегодня, не поздней полудня, вы должны быть у меня с подготовленным планом действий. И начинайте хватать супостатов. Если хватать не получиться – мочите. Хоть в туалетах.

   Михаил засмеялся.

   – К выражениям высоких и влиятельных людей нужно относиться с пиететом, трепетно, – напомнил Виктор Николаевич.

   – Понял, разрешите идти?

   – Еще минуту. У меня уже становится привычкой проводить над вами психологические эксперименты.

   – Пожалейте, Виктор Николаевич, отпустите душу на покаяние.

   – Вы посылали своих людей в Будапешт? Ведь посылали? Проследить за встречей с Зимним?

   Михаил не отвел взгляда, кивнул.

   – И когда вы собирались мне об этом докладывать?

   – Сегодня вечером.

   – Почему сегодня вечером?

   – Когда получу видеозапись взрыва.

   – Вот даже как… – протянул Виктор Николаевич.

   – Я могу идти? – спросил Михаил.

   – Идите.

   Подождав, пока закроется дверь, Виктор Николаевич встал с табурета и зажег огонь под чайником. Тихо скрипнула кухонная дверь.

   – Ну и как тебе наш разговор, Игорь? – поинтересовался Виктор Николаевич.

   – Все как всегда в нашей конторе. Никто никому не доверяет, и каждый держит либо фигу в кармане, либо камень за пазухой, либо тузы в рукаве, – присаживаясь к столу, сказал Игорь Петрович.

   – И ему совершенно не жалко твоего погибшего.

   – А тебе его жалко? И если бы мы с тобой точно знали, что его убьют, мы что, отменили бы поездку в Венгрию?

   – Вот это и страшно.

   – Ничего, твой Михаил парень толковый, справится. А если что, мы ему поможем.

   – И проконтролируем.

   – И проконтролируем, – согласился Игорь Петрович.

Глава 2.

   23 октября 1999 года, суббота, 6-00, Москва.

   Когда дверь в комнату распахнулась, мужчина, спавший на диване, вскочил. В руках мужчины оказался пистолет. Раздался выстрел. Пуля расколола зеркало, висевшее в коридоре напротив двери.

   Держа дверь на прицеле, мужчина левой рукой нашарил куртку, висевшую на стуле, потянул к себе. Со звоном разлетелось оконное стекло у него за стеной. Мужчина резко обернулся, выстрелил в оконный проем, потом снова посмотрел на дверь, но было уже поздно. Темный силуэт словно впорхнул в комнату над самым полом, перекатился и замер.

   Раздалось два тихих щелчка – пистолет ворвавшегося был снабжен глушителем. Две пули раздробили стоявшему посреди комнаты мужчине коленные чашечки и опрокинули его на пол. Раненный вскрикнул и замер неподвижно.

   Стрелявший поднялся с пола, продолжая держать лежащего на прицеле. В комнату вошли еще двое. Один подобрал пистолет раненного, присел на корточки возле него:

   – Без сознания.