Покер - не для простофиль

Килгарри улыбался, но, когда он смотрел на Йоринга и разговаривал с ним, глаза его метали молнии. Йоринг старался избегать его взгляда и косился на карты, которые сдал себе. Там были бубновые шестерка, семерка, восьмерка и девятка, а также пиковая дама. У Саймона оказалось вновь две пары, но вместе с прикупом он собрал фулл — три и пару. Он заметил, как Йоринг сбросил даму пик, и вновь ощутил внутри приятное чувство своего всемогущества, когда увидел лежащую сверху колоды карту — это была червовая десятка.

Йоринг взял карту, неловко загнул ее край, чтобы незаметно определить, что ему выпало. Какую-то секунду он сидел совершенно неподвижно, работали только желваки. Затем с ним произошла разительная перемена. Он резко шлепнул картами об стол, вскочил на ноги и начал лихорадочно отсчитывать стодолларовые фишки.

Мерсер, сидя с сиротливой парой семерок, бездумно блефовал в течение двух розыгрышей, покуда не бросил карты в ответ на толчок ноги «Святого» под столом.

На кону стояло пять тысяч долларов, когда Килгарри нерешительно пожал плечами и взял прикуп.

«Святой» отсчитал две кучки фишек и подвинул их к центру стола.

— Еще две сотни, — сказал он.

Йоринг, пребывая в большой нерешительности, внимательно смотрел на него. Наконец дрожащей рукой он тоже подвинул две кучки фишек.

— Вот вам две тысячи, — посчитав оставшиеся фишки, бросил их небрежно в общую кучу и добавил: — И еще двадцать девять сотен.

У Саймона оставалось двенадцать сотен в фишках. Он пододвинул их к середине стола, открыл бумажник, извлек оттуда новенькие купюры и бросил на кон.

— Ставлю на три тысячи больше, знай наших!

У Мерсера на секунду прервалось дыхание, и он в изумлении прошептал: «Боже!»

Килгарри не произнес ни слова, напряженно наклонившись над столом.

Йоринг только дико вращал глазами.

— Дайте-ка мне несколько фишек, старик, — сказал он.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? — спросил его Килгарри охрипшим голосом.

Йоринг поднес стаканчик ко рту и опрокинул его наполовину. Его рука сильно дрожала, и он пролил несколько капель на подбородок.

— Восемнадцать сотен. Мне нужно приобрести еще несколько сотен. Я выпишу чек…

Саймон отрицательно покачал головой.

— Весьма сожалею. Я играю на те ставки, которые на столе. Мы об этом договорились заранее, еще до начала игры.

Йоринг не спускал с него глаз.

— Значит, вы считаете, что в моем предложении есть что-то для вас оскорбительное?

— Нет, что вы, — не повышая голоса, спокойно ответил Саймон. — Просто дело принципа. Нужно соблюдать правила. Я сыграю с вами в кредит как-нибудь в другой раз. Сегодня мы играем, как условились.

Он потянулся к коробке для сигар, куда каждый из них положил по пять тысяч долларов, обменяв их на фишки.

— Послушайте, — угрожающе начал Килгарри.

Изумрудного цвета глаза «Святого» встретили его взгляд с необычайным спокойствием.

— Денежки, братан, денежки. Разве неясно?

Йоринг принялся рыться в карманах. Одну за другой он вытаскивал из загашников мятые купюры, пока наконец не объявил о своей ставке в тридцать две сотни и пятьдесят долларов. Затем бросил уничтожающий взгляд на Килгарри.

— Одолжи мне все, что у тебя есть.

— Но…

— Я сказал — все!

Килгарри неохотно протянул через стол пачку. Йоринг послюнявил большой палец и пересчитал бумажки. Теперь он мог поставить четыре тысячи сто пятьдесят долларов.

— Действуй, — сказал он, посмотрев на «Святого». — Поставь вот это все.

Саймон отсчитал четыре тысячные купюры. У него была еще одна, но он задержал над столом руку. Затем улыбнулся:

— Какой в этом смысл? Ведь тебе нечем ответить. Я заберу эту мелочевку и открою вас.

Йоринг поднял свои карты и дрожащими руками стал раскладывать их на столе — шестерка, семерка, восьмерка, девятка и бубновая десятка.

Все сразу умолкли. Несколько секунд и «Святой» хранил полное молчание. Про себя он вкратце «прокручивал» весь сценарий во всей его вдохновенной простоте и математической точности. Он чувствовал, как Мерсер молча его подталкивает, видел, как затуманенные глаза Йоринга постепенно светлеют и в них загорается огонек сдержанного триумфа.

Вдруг Килгарри грубо загоготал и со всего маху ударил кулаком по столу.

— Молодец. Йоринг! Бери деньги, бери. Я верну все свои. Ты, однако, еще не настолько стар.

Йоринг широко расставил руки, чтобы накрыть кон.

— Минуточку, — сказал «Святой». Голос его звучал еще мягче и спокойнее, чем прежде. В комнате вновь воцарилась тишина. Йоринг замер на месте, хотя и не опускал рук, которые образовали что-то наподобие большого кольца. А «Святой» продолжал мило улыбаться.

Само собой разумеется, это был превосходный трюк, но «Святой» не любил, когда другие падают и больно ударяются. В такие минуты у него просыпалась симпатия к нечестивцам, достигшим предела своего падения.

Одну за другой он перевернул свои карты. Тузы. Четыре туза. Саймону показалось, что они отлично смотрелись, эти красочные тузы. Он с величайшей осторожностью сгреб их вместе. А затем открыл последнюю карту. Джокер.

— Кажется, все деньги на кону мои, — сказал он извиняющимся тоном.

Первым от стола с грохотом отодвинулся стул Килгарри.