Похищение

Любое угнетение приводит к состоянию войны.

Симона де Бовуар

ГРУЗ

Уэверли улыбалась, наполовину закрытая вазой с фруктами, положив подбородок на руки. Это была смешная поза, и она чувствовала себя совершенно нелепо, но именно этого хотела Аманда.

— Это прекрасно, милая. Картина будет чудесной, — сказала Аманда, набрасывая композицию на холсте толстым куском угля. Она была слаба, как и все взрослые, и могла выстоять у мольберта всего несколько минут зараз, поэтому дело шло медленно. — Ты такая естественная!

— Спасибо, — поблагодарила Уэверли, пытаясь не шевелиться.

— Итак, Уэверли… — строго сказала Аманда. — Скажи мне, ты хочешь когда-нибудь стать матерью?

— Я не знаю. — Уэверли скосила глаза на женщину, которая внимательно вглядывалась в холст. — Почему вы спрашиваете?

— О, наверное, потому, что я завидую.

— Завидуете? Почему?

Аманда долго не отвечала; она только водила углем по холсту.

— Я мечтала быть одной из первых матерей на Новой Земле. Я думала, что это мое предназначение.

Уэверли ничего не ответила.

— Но это предстоит сделать тебе. Ты будешь прародительницей тысяч, возможно, миллионов колонистов Новой Земли. Тебя будет почитать и помнить целая планета, полная людей. Как Еву из Эдемского сада. Ну, тебя и остальных девочек.

— Я никогда об этом так не думала, — сказала Уэверли. По спине ее пробежал холодок.

— Если подумать, то это твоя обязанность, если ты понимаешь, что я имею в виду. Быть матерью.

Уэверли смотрела, как Аманда рисует, нервными и быстрыми движениями нанося линии на холст.

— А чтобы сохранить здоровье, ты должна пользоваться своим возрастом. Заводи детей как можно раньше, если это возможно. С возрастом женщины все менее способны к рождению детей. И ты это знаешь.

— Я не готова стать матерью, — сказала Уэверли. В горле у нее застрял комок, и она с трудом сглотнула его. Что замышляют все эти люди?!

— О, я не имею в виду, что ты в твоем возрасте должна растить детей. Боже, нет! — засмеялась Аманда.

Уэверли заставила себя улыбнуться, но чувствовала она себя неловко. Женщина ходила вокруг чего-то, чего она пока не понимала.

— Я так рада, что ты пришла навестить нас, — сказала Аманда, радостно улыбаясь.

— Нет проблем, — ответила Уэверли.

Если честно, это было приятное разнообразие после скучных дней в спальне. С последнего семейного дня прошло уже пять дней, и больше никто не говорил ни слова о том, чтобы переселить девочек в семьи. Вместо этого их просто оставили умирать от скуки в общей спальне, где они проводили целые дни, пытаясь как-то себя развлечь. Их кормили самой простой едой, которой едва хватало, чтобы утолить голод. Они чувствовали себя некомфортно, легко раздражались, и между ними часто вспыхивали ссоры. Уэверли подозревала, что таким образом Мэтер подготавливала их к разлуке. Если их спальня станет для них скучным, неприятным местом, девочки сами станут мечтать вырваться оттуда.

Уэверли тысячу раз думала о том, чтобы рассказать Саманте и Саре о женщине, которая оставила ей записку в туалете, но что-то ее останавливало. Это тайну было нелегко держать при себе, но единственный ее шанс освободить выживших с «Эмпиреи» был в том, чтобы застать Мэтер и ее команду врасплох. Они ни в коем случае не должны заподозрить, что она знает о присутствии команды «Эмпиреи» на борту — по крайней мере, до тех пор, пока она не будет готова освободить их и сбежать. А на это нужно немало времени.

Поэтому, когда Аманда пришла за Уэверли и попросила ее прийти к ней попозировать, Уэверли ухватилась за этот шанс. Она надеялась ускользнуть от охраны на достаточно долгое время, чтобы проникнуть в грузовые отсеки. Там могла быть ее мама, и она должна была узнать, все ли с ней в порядке.

Сейчас она не могла об этом думать, иначе бы она расплакалась.

Взгляд Уэверли упал на фотографию на стене за спиной Аманды. На фотографии были золотые покатые холмы под полосой синего неба, и Уэверли сконцентрировала свои мысли на ней, стараясь забыть о переживаниях.

— Что это? — спросила она.

— Что, эта картинка? — Аманда сняла ее со стены и положила на стол перед Уэверли. — Это Калифорния.

— Калифорния?

— Это часть Северной Америки, откуда я родом. Я думала, что ты тоже из Северной Америки.

— Моя семья родом из Британской Колумбии.

— С гор или с побережья?

— С гор. — Уэверли взяла фотографию, рассматривая мягкую красноватую землю, волнистую, словно море. — Это горы?

— Это дюны. — Аманда рассмеялась при виде озадаченного лица Уэверли и присела на деревянный стул возле нее. — Как на рыбном заводе. Ты видела песок, которым покрыто дно водоемов?

— Да.

— Ну, вот из него и сделаны эти дюны, просто его очень и очень много. И, точно так же, как вода двигает песок на дне водоемов, на Земле ветер двигает песочные дюны, и они образуют такие формы.

— Значит, это как волны на земле?

— Да. А если ветер достаточно сильный, то песок летит тебе в лицо и колется. И лезет в глаза.

— А откуда берется ветер? — Ей это уже объясняли, но Уэверли все равно всегда об этом спрашивала, потому что все люди отвечали по-разному.