Похищение чародея

— Нет. Просто бродячая. В прошлом году на холме стояла, за рекой. Потом пропала. Говорят, в Волчьем логу объявилась.

— И ты в это веришь! — воскликнула Элла. — Ты же пионер!

— А чего же не верить?

— И как ты это объясняешь? — спросил Андрюша.

— А чего объяснять? Это все проделки секунд-майора, — сказал Коля. — Он на мельнице ходит и шалит. Все знают.

— Ну, это никуда не годится! — сказала Элла. — Я с твоей бабушкой поговорю.

— Поговорите, — сказал Коля и продолжал чтение энциклопедии.

— Местный фольклор, — сказал Вениамин. — Обычный местный фольклор. Рождается на глазах. Мельницы, может, и нет… Вот пройдет несколько месяцев, и будут обо мне рассказывать, как я влюбился в портрет, а он ожил и стал человеком. У Гоголя…

— В тебе живет Пигмалион, — сказал Андрюша.

— Но портреты не оживают, Вень, — сказала Элла. — Выкинь это из головы.

— Я пойду, — сказал тогда Вениамин, — в артель. Погляжу на портрет.

Коля вздохнул и снова отложил энциклопедию.

— Ну дети, прямо дети, — сказал он. — Что, у вас фольклористы все такие психованные?

— Меня это смущает, — серьезно ответила Элла. — Хотя и твой, Коля, рассказ о мельнице меня не утешил.

— Я все-таки пойду, — сказал Вениамин. — У меня предчувствие…

Он направился к двери, но в этот момент дверь открылась и вошла Ангелина.

— Вы уже пообедали? — спросила она с порога. — А я спешила…

Тут раздался глухой стук.

Вениамин со всего размаха грохнулся на пол.

Он лишился чувств.

12

— Эх, — сказал Коля, окончательно закрывая энциклопедию.

— Я что-нибудь не то сказала? — испугалась Ангелина.

— Он переутомился… Андрюша, воды, — сказала Элла, наклоняясь над Веней.

— История загадочная, — сказал Андрюша. — Вы знакомы?

Ангелина отрицательно покачала головой, зачерпнула из ведра кружку воды, дала Элле. Элла поднесла к губам Вениамина, но тот не прореагировал на это. Элла вцепилась аспиранту в пульс, а Андрюша перехватил кружку и вылил ее на голову своему коллеге.

Вениамин захлебнулся, чихнул, закашлялся, вскочил, увидел Ангелину и попытался тут же снова грохнуться в обморок, но этого не допустил Андрюша:

— Стой! Сначала объяснись!

— Это она… — промолвил Вениамин. — Я так и знал.

— Кто она?

— Портрет, — сказал Веня. — Я не зря надеялся.

После этого падать в обморок было уже не нужно, да и неудобно. Веня смертельно смутился, оттолкнул заботливые руки Эллы, резко поднялся и, пошатываясь, отошел к окну.

— Все ясно, — сказал Андрюша смущенной Ангелине. — Наш ученый сегодня побывал у ваших кружевниц и увидел там женский портрет. Он влюбился в него с первого взгляда. И тут ты входишь…

— Это ваш портрет, — сказал Вениамин, не оборачиваясь. — Это вы.

— А если это был портрет императрицы Елизаветы Петровны? — спросил Андрюша. — Понимаешь, с кем ты теперь имеешь дело?

— Мне все равно, — глухо сказал Вениамин, глядя в окно. — Я потрясен. Я не знаю, что мне теперь делать.

— Сходить к колодцу, — сказал Андрюша. — Чай будем пить.

— Не надо, — сказал голос от двери. — Чай погодит.

В дверях стоял вошедший незамеченным шофер Василий, который держал в кулаке два билета в кино.

— Добрый вечер, — сказала Элла Степановна. — Как приятно, что вы нас навестили.

Василий даже не взглянул на нее.

— Ты в кино идешь или не идешь? — спросил он сурово Ангелину. И сам ответил: — Не идешь.

— Если ты ревнуешь, — сказал Коля, — то зря. Веня в портрет влюбился.

— Камуфляж, — сказал Василий. — Ты мне мозги не пудри.

— Клянусь вам! — резко обернулся от окна Вениамин. — Клянусь, что я не видел Ангелину раньше. И мое отношение к ней вторично!

— Почему вторично? — удивилась Ангелина.

— А вы садитесь, посидите с нами, — сказала Элла. — Хотите, кто-нибудь из нас в кино с вами пойдет?

— Чего? — Василий только сейчас вспомнил про билеты. Он разжал кулак. Билеты закружились и упали на пол, а Василий подошел к Вениамину и сказал с угрозой: — Иди к своему портрету, понял? На Ангелину ни взгляда, ни вздоха, понял?

— Я не могу дать вам такого обещания, — сказал Вениамин. — Простите меня, пожалуйста. Это выше меня.

— Мое дело предупредить, — сказал Василий. Он смотрел на аспиранта с презрением и не уходил, не сказав последнего слова, но тут за окном мелькнула черная тень и раздался крик:

— Меакульпа!

Лицо Василия исказилось.

— Проклятие! — закричал он страшным голосом и выбежал из дома. Взревел за окном грузовик.

— Кто же это? — спросила Элла.

— Я думаю, что птица, — сказал Андрюша. — Та самая, да?

— Гришка, — сказала Ангелина. — Это Гришка. Вася за ним вторую неделю гоняется.

— Не догонит, — сказал Коля. — Хочешь, посмотрим?

Андрюша вслед за Колей выбежал на улицу.

Солнце клонилось к закату. Тени от домов и деревьев стали длинными и лиловыми, и трава казалась еще светлее и зеленее.

Далеко над улицей медленно летела громадная черная птица, за нею гнался грузовик.

— Не догонит, — повторил Коля, — ты не беспокойся.

Андрюша хотел сказать, что и не беспокоится, но сзади раздался голос Эдуарда Олеговича:

— Удивительно! Взрослый человек, а такая страсть!

— Страсть? — удивился Андрюша. — К Ангелине?

— О нет! К таксидермии.

— Не понял, — сказал Андрюша. Он не знал такого слова.