Похищение чародея (Художник К. Сошинская)

Гера испугалась трубаря. Она сама придумала, что он ограбил кого-то, что он убийца — ведь все трубари лживые, — и теперь Крони на глазах превращался в бандита, черты его складывались в злую гримасу, и он грозил ей…

Не выдержав встречи с невероятным, Гера провалилась в тошнотворное озеро обморока, который не дарит благодатного небытия, а держит между действительностью и беспамятством.

Крони смотрел на нее в растерянности. Он видел, что с девушкой что то неладно. Такой встречи он не ожидал. Он не подумал, что за тонкой маской знатной госпожи скрывается боль, растерянность и страх смерти, и ложно истолковал ее слова и действия.

Девушка еще смотрела на него, но глаза ее уже не видели трубаря, а замыкались на внутреннем мире кошмаров и неминуемой боли. Кисти ее рук казались голубыми.

С того момента, как Крони, потеряв терпение, открыл дверь отмычкой и встретил Геру, он был поражен ее видом. И виной тому была не столько болезнь, которая успела многое сделать за прошедшие дни, а то, что образ Геры оторвался от самой девушки и воспоминание смешалось с улыбкой Наташи, родился новый, скорее идеальный образ, которому Гера не соответствовала. Она оказалась и меньше ростом и худее и бледнее, чем должна была быть. Одежды ее, показавшиеся трубарю столь роскошными, были ветхи, и застиранные пятна на них были видны даже при том скудном освещении, которое казалось ослепительным неделю назад. И лицо Геры было не голубым, а землистым и не очень чистым- это лицо подземного жителя. Реальный облик Геры, хоть оказался неожиданным и горьким, не привел к разочарованию, лишь вызвал жалость и желание прижать ее к груди и успокоить. Он не удержался и сказал об этой жалости вслух, а реакция на его слова была холодной и презрительной. Крони ожидал какой угодно встречи, но не этой. И растерянность, желание спрятаться в раковину показались ему врожденной спесью, к которой не подберешь ключа.

И вдруг Крони понял,что Гере плохо, что она теряет сознание, и, когда голова ее упала, запрокинувшись на спинку кресла, и на углах губ показалась розовая пена, он бросился к Гере, опустился перед ней на колени, и рука его замерла в воздухе, потому что надо было что то срочно предпринять, а Крони забыл о том, что он не один. И неизвестно, сколько бы он стоял на коленях, ощущая, как замерло вокруг время.

— Крони,- защекотало в ухе,и трубарю понадобилась секунда или две, прежде чем он понял, чей это голос.- Мы здесь, — сказал Круминьш.- Не бойся, мы все слышим и видим! Я передаю микрофон Аните.

— Крони, милый, — сказала Анита, вздохнула в микрофон, и Крони представил ее широкое доброе лицо, на котором кружками обведены карие глаза. — Не волнуйся. Как только мы поднимем ее наверх, мы ее вылечим. Я ручаюсь.

— Спасибо, — сказал Крони. И он был благодарен Аните не столько за слова, сколько за то, как они были сказаны.

— А пока,- сказала Анита, — сделай следующее. Гюнтер говорит, что прямо под правой рукой в твоем поясе есть карман. Вынь три красные пилюли и раствори их в воде.

Для того, чтобы Гера выпила лекарство, ему пришлось приподнять ее голову. Волосы на затылке были мягкими и теплыми, и голова послушно поднялась.

Гера стискивала зубы, и Крони уговаривал ее шепотом:

— Пей, пожалуйста, пей. Это не горько. Это тебе поможет.

Губы шевельнулись. Гера глотнула и поперхнулась.

— Ну что ты. Не спеши. Это вкусно.

Гера балансировала на неустойчивой планочке, протянутой между забытьем и реальностью. Голос Крони, рука, поддерживающая ее затылок и вкус напитка сливались в умиротворяющую картину, сродни доброму сну. И когда, выпив напиток и ощущая, как он наполняет ее ласковым теплом, она открыла глаза, то близко, совсем рядом увидела глаза Крони и не испугалась, потому что они были добрыми.

И они замерли оба. Как будто боялись спугнуть это мгновение.

Крони услышал, как в ухе пискнул голос Аниты:

— Теперь ей будет лучше.

Но голос Аниты был чужим, он только мешал сейчас, и Анита поняла и замолчала.

— Что это было? — спросила Гера, не открывая глаз.

— Лекарство, — ответил Крони.

Гера чуть кивнула.

— Гера, — сказал Крони.

— Что?

— Я поднялся наверх. И дошел до города.

Гера молчала. Впервые за много дней ей было тепло.

— Города нет, — сказал Крони. — Город разрушен.

— Я знала. Нам говорил учитель. И отец.

— Города нет. Он разрушен. В самом деле была война. Но главное не в этом. Все остальное, к счастью, ложь.

— Что ложь?

— Ложь то, что наверху такая же пещера, как и здесь, только обширней. На самом деле там нет пещеры. Там поверхность.

— Поверхность?

— Ну, как объяснить это тебе? Поверхность — это когда нет потолка.

— А где потолок?

— Потолка вообще нет. Представь себе шар. Сейчас мы с тобой внутри шара. А поверхность — это то, что снаружи.

Гера не стала спорить.

— Как хочешь, — сказала она сонно.

— Дай ей одну желтую пилюлю, — сказала Анита. — Мне не нравится ее голос.

— Что это?

— Проглоти. — Крони протянул Гере пилюлю.

Гера подчинилась.

— Говори, — сказала она.

— Там не осталось людей. Твой учитель прав. Но жить наверху можно.