Похищение чародея

— Странно, — сказал дьявол. — Давайте думать объективно и трезво. Вы подбираете мой бумажник и, вместо того чтобы сдать его в бюро находок, как положено честному человеку, вы начинаете им пользоваться.

— Я хотел как лучше.

— Вы хотели как лучше вам, — сказал дьявол. — Я не говорю о том, как бесцеремонно вы вмешиваетесь в жизнь незнакомых вам людей. А говорю о том, что, отыскав в бумажнике червонец, начали воровать у меня деньги. А это недостойно.

Сашку стало стыдно, потому что одно дело спорить с дьяволом на равных, как противник с противником, а другое — оказаться в положении пойманного вора.

— Возьмите ваши деньги, — сказал Сашок, без всякого сожаления вынимая из кармана толстую пачку. — Здесь на десять рублей больше. Тридцать мне Спикухин дал, из них я на такси тратил.

— Не оправдывайся, Саша, — сказал дьявол. — Давай бумажник.

Сашок отдал бумажник.

— Скажи теперь, — сказал дьявол, вытянув длинные ноги и поблескивая золотым перстнем на безымянном пальце, — есть ли у тебя заветное желание?

— Душами не торгуем, — сказал Сашок.

— Достойный ответ. Но неубедительный, потому что на мой вопрос ты не ответил.

— Я и без тебя начну новую жизнь, — сказал Сашок.

— А с моей помощью куда интереснее.

— Нет.

— А в кино не хочешь сниматься?

— Нет.

— А машину «Волгу» не хочешь?

— Нет, нет, нет!

— Убедительно. Несмелый ты человек, Александр Иванович, без желаний, которые бы захватывали тебя как магнит.

— Все равно — нет.

— Тогда я тебе тоже скажу, — сказал товарищ Д. — Я ведь тоже не дьявол. Какой я, к черту, дьявол?

— А кто? — спросил Сашок.

— Допустим, инопланетянин. Испытываю человечество на прочность. На предмет вторжения.

— Не верю, — сказал Сашок. — У этих, инопланетян, три ноги. И они зеленые.

— Любопытное наблюдение, — сказал товарищ Д. — Видно, у тебя большой опыт общения с нами.

Сашок смутился. Опыта у него не было.

— А может, я фокусник, — сказал дьявол. — И деньги у меня фальшивые. Ты не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь, — сказал Сашок.

Дьявол раскрыл бумажник, поглядел внутрь.

— Тут все расписки? — спросил он.

— Какие не отдал, все.

— Ладно. Тогда прощай.

— Один вопрос, — сказал Сашок. — Можно?

— Валяй.

— Вам все про меня позвонили?

— У кого побывал — все. А что?

— И Тамара тоже?

— Какая Тамара? Я их по именам не помню. Они у меня под номерами проходят.

— Тамара Михайловна Невская. Она тут живет.

— Не звонила, — ответил дьявол. — Когда ей звонить? Мы уже здесь были, тебя поджидали. Тебе мой телефон оставить?

— Не надо.

Дьявол вздохнул и исчез. Может, ушел, может, испарился. Сашок и не смотрел на него. Он нащупал в кармане записку и не хотел, чтобы дьявол о ней вспомнил. Это была расписка Тамары Невской.

Не вынимая руки из кармана, Сашок вышел из рощицы, дошел до автоматов с газированной водой у метро. Налил стакан без сиропа. Потом вынул расписку, порвал в мелкие клочки и сунул в рот. Он жевал бумагу, давился, запивал газировкой. Наконец проглотил. Теперь эта расписка ликвидирована окончательно. Никакому дьяволу не добраться.

А зачем человеку ехать в Омск, если можно начать новую жизнь и в Москве? Может, не сразу, но Тамара должна понять и оценить его человеческие качества. Кстати, и Маринке нужно твердое руководство. Распустился ребенок, избаловался. А если Евгения Осиповна без дьявольской расписки выгонит ее из секции — не страшно. Другую секцию найдем. Был бы у падчерицы талант.

МАМОНТ

1

Петр Гаузе — коренной русак. Фамилия от предка, саксонца, который нанялся Петру Великому в драгунские капитаны, служил честно, поселился в России, скончался в бригадирском чине, окруженный детьми и внуками. Отсюда пошли Гаузе — преимущественно Петры, все коренные русаки.

В конце полевого сезона 1976 года Петр Петрович Гаузе искал мамонта, но лодка перевернулась. Петр чудом выбрался из потока, вполз по осыпи повыше, оглянулся. От его лодки, припасов, документов, фотокамер, сигарет и дневников ничего не сохранилось — по стремнине неслось одно весло.

Горше всего без сигарет. Бог с ними: с едой, документами и теплой одеждой — страшно остаться в лесу без сигарет.

Петр Гаузе пошел вниз по реке. Сыпал мелкий дождь, ночью разве что не примораживало. Придется мамонту ждать до следующего лета.

На второй день, изголодавшись, промаявшись без сна под корнями поваленной ели, Гаузе решил срезать километров десять. Река делала петлю, вот и решил срезать. Если бы не так хотел курить, не посмел бы удалиться от берега.

Часа три пробирался сквозь бурелом, наткнулся на брусничную россыпь. Брусника еще не поспела, была розовой, мучнистой. Гаузе долго ползал от кустика к кустику, пока не показалось, что почти сыт. Тогда-то и потерял направление. Солнце не видно, облака цепляют за вершины деревьев, лишайники растут как вздумается и не показывают, куда идти.

Гаузе пошел туда, где ниже. Чтобы попасть к реке, потом к людям и к сигаретам. К вечеру отыскал ручеек, на его берегу переночевал, а утром ручей привел его в болото и кончился. Некоторое время Гаузе сидел на краю трясины и утешал себя, что другие бродили неделями, и ничего, оставались живы. Побрел дальше.