Похищение Эдгардо Мортары

Было воскресенье, и она подслушала, как Момоло «бранит служанку Розу, только что вернувшуюся с мессы: „Сколько времени ты пропадала в церкви, чтоб черт побрал и тебя, и твою мессу!“ И он еще долго так на нее ругался. Тогда я подошла к окну и сказала: „Черт побери тебя и твоего раввина!“ После этого он сам захлопнул свое окно — и я слышала, что все это происходит на кухне, а не в постели в спальне. После того как я сказала такие слова еврею, — добавила свидетельница, — к окну подошла Роза, горестно покачала головой, и я увидела, что она плачет».

В заключение свидетельства женщина сказала следователю: «Все люди в округе говорят, что Розу вытолкнули из окна, и я этому верю». Но, заметила она, «Мортара не мог бы это сделать в одиночку, она ведь была женщина грузная». Под своими показаниями неграмотная Энрикетта поставила крест вместо подписи.

Кроме соседей по дому, опрашивали и других свидетелей, пытаясь разузнать что-нибудь про саму жертву. Рассказывала ли она кому-нибудь, что боится Мортару? Или, может быть, какие-то признаки указывали на то, что у нее имелась склонность к самоубийству? Что она была за человек?

Анджоло Фарцини, в чьем доме Роза прожила в служанках три или четыре месяца до того, как наняться к Луиджи Бартолоцци, засвидетельствовал, что Роза была отличной работницей. «Она всегда ходила веселая, — вспоминал он, — и уж точно не собиралась прыгать из окна». Впрочем, однажды с ней вышла неприятность: «У нее заболела и попала в больницу сестра, и она часто относила ей гостинцы — с нашего разрешения. Но однажды моя жена застигла ее за тем, что она отливала в бутылочку наше масло и уксус, и отчитала ее. Роза обиделась, и ушла от нас, и больше не вернулась, хотя речь-то шла о сущих пустяках. В остальном, — заключил Фарцини, — она всегда казалась мне хорошей женщиной, и если бы она сама не ушла, я был бы рад, если бы она и дальше у нас служила».

Сестра Розы Мария рассказала, что в последний раз видела Розу за три недели до ее гибели. Роза говорила Марии, что в доме у Мортара ей живется хорошо. «Она никогда в жизни не впадала в уныние, да у нее и не было для этого причин». Когда Мария только услышала о Розиной смерти, она подумала, что та умерла от каких-то естественных причин, но потом до нее дошли толки, будто Розу «выбросили из окна за то, что она спалила хозяйский обед». Действительно, подобные слухи расползались все шире и шире. Полиция уже пыталась установить личности двух женщин по соседству, которые через день после трагедии рассказали третьей женщине, будто Розу убили за то, что она не уследила за хозяйским супом и он пригорел.

Полиция разыскала двух служанок, которые работали в семье Мортара до Розы. 18-летняя Эрминия Поджи поступила к ним тремя месяцами ранее, как раз после того, как Момоло возвратился из Рима — с пустыми руками и опустошенным сердцем. Через месяц она уволилась, как она рассказала, «потому что в доме было слишком людно и тесно и хозяин был человек буйный, да и дети его тоже». Момоло Мортара, сказала она, «постоянно дурно со мной обращался и день-деньской только и делал, что ныл».

Следователь спросил девушку, не угрожал ли ей когда-нибудь Момоло. «Он никогда не грозился, что ударит меня, хотя несколько раз клялся, что бросит мне что-нибудь в лицо. Он и с детьми очень грубо обращался, а иногда со злости швырялся в них тарелками или еще чем-нибудь». Он обрушивал гнев и на жену: «Однажды, когда его жена разбила абажур, он впал в ярость — схватил ее за шею и сказал, что сейчас убьет ее. Так и поволок в спальню». Что было дальше, Эрминия не знала, но потом, по ее словам, синьора лежала без чувств на постели, а вокруг нее хлопотали дочери, подносившие ей нюхательные соли. Завершая свой нелестный портрет семейства Мортара, Эрминия сказала, что и синьора была ненамного лучше: она вечно находилась в дурном настроении.

Если Эрминия продержалась в доме тридцать три дня, то у ее преемницы, 22-летней Антоньетты Вестри, терпения хватило лишь на двадцать семь дней. Она тоже засвидетельствовала, что дом Мортара был заражен, как чумой, постоянными склоками. Хозяин был «очень вспыльчивый и орал даже на детей». А Марианна «была вечно недовольна моей работой».