Похищение Эдгардо Мортары

Идти было недалеко. Собственно, накануне вечером, когда запыхавшийся Риккардо принес известие о беде, нависшей над Эдгардо, Анджело Москато как раз сидел в тени внушительного здания, где работал кардинал-легат.

Громадный правительственный дворец, старинное Палаццо Комунале, высился над главной городской площадью Пьяцца Маджоре. Это здание служило городской ратушей с 1336 года, хотя его продолжали достраивать в течение еще двух столетий. Оно гораздо больше походило на крепость, чем на административный центр. Открытие дворца совпало по времени с завершением строительства обширной и монументальной городской стены. Эта стена, достигавшая девяти метров в высоту и имевшая более семи с половиной километров в длину, неровным кольцом опоясывала старый город. Каждую ночь огромные ворота запирались на засов, защищая жителей (и правителей) города от врагов. В те времена, когда сооружались дворец и оборонительная стена, Болонья являлась самостоятельным городом-государством и среди прочих воевала с папскими войсками, стремившимися покорить ее. В конце концов город проиграл в этой борьбе, и в 1506 году, когда папа Юлий II торжественно вступил в Болонью, и сам город, и прилегающие к нему земли были включены в состав Папского государства.

Джузеппе Милези Пирони Ферретти приехал в Болонью всего двумя месяцами ранее: в 41 год он был одновременно назначен кардиналом и отряжен легатом в Болонскую провинцию. 30 апреля 1858 года он прибыл в Болонью, чтобы вступить в новую должность, и его встретили с подобающими церемониями, а размещенные в городе австрийские войска дали в его честь артиллерийский залп. Кардинал занял служебный кабинет и жилую квартиру в правительственном здании.

Однако далеко не все в Болонье радовались приезду кардинала-легата: в городе царила давняя неприязнь к папской власти и австрийским войскам, уже много лет насильно поддерживавшим здесь эту власть. Энрико Боттригари, один из болонцев, подпавших под влияние идей Рисорджименто — движения за национальное объединение, которое в уже не столь отдаленном будущем поможет изгнать Милези из города, — так описывал прибытие кардинала-легата:

Не успел он прибыть в свою штаб-квартиру, как старший сенатор Болоньи уже явился, на дипломатический манер, засвидетельствовать ему почтение, и его примеру последовали многие знатные лица и граждане — все те, кто привык кланяться представителям власти! Видевшие нового легата говорят, что — по малой мере на первый взгляд — человек это холодный, как лед, и не наделенный большим умом[3].

Инквизитор заранее предупредил и кардинала Милези, и архиепископа о планируемом изъятии еврейского мальчика из семьи. Когда Анджело Падовани и Анджело Москато подошли к воротам резиденции кардинала-легата, им сообщили, что его преосвященства нет сейчас в Болонье. Им ничего больше не оставалось, кроме как попытаться увидеться с другим человеком, способным, по их мнению, помочь им, — с архиепископом болонским, грозным Микеле Вьяле-Прела.

Опять-таки им не пришлось далеко идти: архиепископская резиденция, примыкавшая к собору Сан-Пьетро, находилась буквально в нескольких шагах от правительственного дворца. Ни Падовани, ни Москато не питали особых надежд, потому что за то недолгое время, что знаменитый кардинал пробыл в Болонье, он успел приобрести репутацию вождя церковного движения, противостоявшего либерализму, ревнителя очищения религии и нравственности, друга инквизиции и решительного борца за сохранение статуса папы как мирского правителя.

Прошлой ночью, когда семейство Мортара и их друзья из крошечной еврейской общины Болоньи собрались у них дома, отчаянно силясь придумать, как же помешать полиции забрать Эдгардо, Сангвинетти подбросил мысль: а что, если попытаться подкупить церковных иерархов? Такое предложение никого особенно не изумило: в прошлые века итальянские евреи время от времени прибегали к подобной стратегии, и она успешно срабатывала, даже с папами. Но сейчас никто не обольщался напрасной надеждой: Вьяле-Прела — не из тех, кто клюет на деньги.

Впрочем, у Падовани и Москато даже не появилось возможности проверить это, потому что у дверей архиепископа их ждал тот же прием, что и у кардинала-легата: им сказали, что архиепископ куда-то уехал из Болоньи и его весь день не будет дома[4]. Когда священник, с которым они разговаривали, услышал, по какому неотложному делу они желают побеседовать с архиепископом, он только воздел руки и сказал, что даже не представляет, как быть.