Похищение Елены

И царевич, осторожно ступая босыми ногами по живому ковру из цветов на полу спальни и попутно экспериментальным путем обнаружив, что розы в лукоморских оранжереях еще не совсем отцвели, подошел к окну, распахнул створки и глянул вниз.

Второй этаж.

Охрана внизу спит сном славно погулявшего на свадьбе богатыря.

Очень хорошо.

И он зажмурился и сиганул вниз.

Предусмотрительно оставив на столе самый страшный предмет для библиотеки — свечу, — Иванушка беспорядочно, но усердно начал перерывать все, что скопилось на уходящих под потолок полках за двадцать поколений лукоморской династии.

Она определенно должна быть где-то здесь.

Я точно видел ее, случайно, еще до отъезда, когда искал что-нибудь новенькое, еще не читанное.

Еще подумал — как странно, кому это может быть интересно… Там же нет ни одного сражения или чудовища.

Она была даже с картинками.

Там так все подробно расписывалось, что за чем делается.

И зачем.

И подробно перечислялось, что для этого может понадобиться.

Я и слов-то таких раньше не слыхал.

И называлась она как-то чудно — то ли «Ритуалы и таинства», то ли «Секреты мастерства»… Что-то такое загадочное.

Никогда бы не подумал, что она может мне пригодиться. Я, помнится, еще специально ее куда-то подальше с глаз долой забросил, думал, что витязям Лукоморья такие занятия не пристали.

А теперь вот ройся.

Второпях.

В темноте.

В пыли.

АПЧХИ!!!..

Ой-ой-ой-ой-ой-ой!!! Прямо на ногу ведь свалилась!!! Ах-х-х-х!!! Чтоб тебя!!!

Стоп.

Да это же она!!!

Серафима еще раз всхлипнула, вздрогнула и проснулась.

В комнате было тихо.

Чересчур тихо.

Не поднимая головы и не открывая глаз, она поняла, что Ивана здесь нет.

А значит, больше и не будет.

Она сама во всем виновата. Она должна была ему признаться как-нибудь, пока они еще мотались по белому свету вместе. Но сначала было забавно, потом привыкла, потом не до того, потом неловко, потом просто глупо, а сейчас уже поздно.

Он подумал, что это она специально.

Подумаешь, какие мы нежные!

Он обиделся и не вернется…

И мне пора уходить.

Куда мне до этой противной Ленки, если вот так, по правде-то…

Тем более что она стала еще красивее, когда за его брата замуж вышла…

Чтоб у ней веснушки повылазили!

Нужна я ему двадцать раз…

Убегу куда-нибудь, где про это Лукоморье никто и слыхом не слыхивал, и пусть папочка любимый сам эту кашу расхлебывает. Я же говорила, что ничего из этой затеи не получится, так нет — «добрососедские отношения, родственные народы, приличная партия, ля-ля-тополя…».

Ну что ж…

Уходить — так сразу.

И, не раздумывая больше, Серафима шмыгнула последний раз носом, утерла глаза колючим парчовым рукавом, спрыгнула с кровати и неслышным шагом решительно подошла к раскрытому окну.

Из него, едва выставляясь, торчали рога лестницы.

По которой кто-то тяжело поднимался.

Царевна прижалась к стене, стараясь слиться с ней, в то время как рука ее автоматически нащупала и подняла над головой в замахе первый попавшийся увесистый предмет — резную дубовую табуретку.

Одинокая беззащитная девушка темной ночью в незнакомом месте без меча, ножа и кистеня должна держать ухо востро.

Кто бы там ни был, решила Серафима, делать ему здесь нечего. Начнут расспрашивать, уговаривать, отговаривать…

И-эх!..

— АЙ!!!

— ОЙ!!!

— Это ты?!

— Это ты?!

— Ой, извини, пожалуйста… Я не хотела… Я думала, там кто-нибудь другой, — и, не удержавшись: — Знала бы, что ты, — убила бы…

— Ах, так? Ну спасибо. Я, конечно, догадывался, что ты обо мне думаешь, но…

— Я пошутила.

— Да из-за твоих шуток у меня теперь…

— Ну я же сказала, что нечаянно.

— Нет, не сказала! Ты сказала… — возмущенно начал было Иванушка, но прикусил язык, почувствовав надвигающуюся никому не нужную нелепую перепалку, способную привести к неизвестно каким непредсказуемо-катастрофическим последствиям, возможно, даже с летальным исходом, и, пока не поздно, быстро нащупал на полу небольшой плетеный берестяной короб, который был у него в руках, пока на его голову не обрушилась оперативно-тактическая табуретка наступательного действия.

Он с некоторым усилием откинул крышку и протянул короб на вытянутых руках Серафиме.

— Это тебе.

— Что это? — подозрительно прищурилась царевна.

— Я сам сделал.

— Да что это?..

— Пробуй.

Серафима поставила наконец табуретку на место, наклонилась над коробом, потянула носом и ахнула:

— Не может быть!!! Где ты это достал?!

— Я же сказал — сам сделал. Для тебя, — скромно потупя взор, с особым удовольствием повторил Иванушка.

— Для меня?! Сам?! Ванечка! Ты настоящий герой! — всплеснула руками царевна.

— Пробуй-пробуй! — Ивана просто распирало от гордости.

Серафима осторожно взяла из короба с чистого рушника один банан в шоколаде и, предвкушая неземное удовольствие, откусила.

Не гамма — целая симфония чувств отразилась на ее лице, и они моментально передались на встревоженную, замершую было в ожидании физиономию Иванушки.

— Ну как? — с замиранием сердца наконец сумел проговорить он. — Как?.. А?..

Серафима дожевала откушенный кусок, потом взглянула на Иванушку и откусила еще.

Хоть у него и отлегло от сердца, но все же он напряженным взглядом провожал каждый кусок, исчезающий во рту его жены.