Похищение из провинциального музея

Оставшись один, Володя достал из ящика письменного стола цветную фотографию с портрета Таисии Кубриной. Рядом мысленно поместил выцветший любительский снимок седой темнолицей женщины, стоящей возле своих приборов на иссохшей, потрескавшейся земле. И хмыкнул:

- Значит, вылитая Настасья Филипповна? Ну, ну, посмотрим...

13

У подъезда гостиницы синий "Москвич" растопырил капот и багажник.

Трезвый дядя Вася в чистой рубашке возился с зажиганием. Тетя Дена приказала ему обслужить этого заказчика по совести. И вот теперь совесть дяди Васи разрывалась на части - доносить или не доносить следователю о теткином подозрительном приказе?

Возле распахнутого багажника суетились женщины из гостиницы, укладывали вещи Веры Брониславовны: с десяток всяческих сумочек и чемодан примечательной формы, большой и плоский. Без такой дробной упаковки не обходится ни одна путешествующая женщина. Чего бы проще - взять в дорогу еще один чемодан или вместительную сумку. Нет, навяжет узелков и узелочков.

У себя в номере одетая в дорогу Вера Брониславовна раздаривала на прощание сотрудницам гостиницы разные мелочи: салфеточки, платочки. Ее отъезд, как и приезд, всегда вызывал общее приятное волнение.

- Если буду жива, через год опять увидимся, - говорила она. - А вы пишите, не забывайте. Если что понадобится, не стесняйтесь, напишите.

- Непременно приезжайте на будущий год! - просили ее все от души. Кое-кто из женщин прослезился.

Позвонил председатель горсовета Колосков, извинился, что не может лично проводить, и тоже просил приезжать. Вера Брониславовна продиктовала ему свой московский адрес и, положив трубку, оповестила всех, кто был в номере:

- Он так настаивал - разве откажешь! Прекрасный человек ваш председатель. - Это прозвучало в лучшем виде и для председателя, и для самой Веры Брониславовны, и для сотрудниц гостиницы, имеющих такое милое начальство.

Постучавшись в дверь лишь для проформы, с видом своего человека, вошел, не снимая кепчонки, оживленный Спартак Тимофеевич:

- Лошади поданы! Я на минутку за своими вещичками - и в путь!

Поддерживаемая с обеих сторон Вера Брониславовна вышла из номера. Позади дежурная несла шотландский плед и палку. Процессия направилась к лестнице.

Навстречу, шагая через две ступеньки, поднимались торжествующие Юра и Толя. Они только что одержали победу над городскими отделами торговли и культуры, доказали свое право продолжать работу согласно договору. Мимо старой дамы победители прошли с издевательскими ухмылками.

Никто из ее спутниц не догадался, в чем тут соль, но Вера Брониславовна все сразу поняла.

- На минутку! Мальчики, вернитесь!

В несколько прыжков они спустились к ней, нисколько не боясь услышать слезливые старушечьи попреки. Однако старая дама одарила их лучшей из улыбок:

- Я на вас не в обиде. Молодость всегда права. Не так ли? - и, не дожидаясь ответа, двинулась вниз, увлекая за собой всю процессию.

Юра и Толя остались стоять на лестнице.

- Один - ноль в ее пользу! - изрек наконец Толя.

Володя наблюдал всю сцену снизу, с диванчика в вестибюле, и оценил по достоинству: "Ай да Вера Брониславовна!"

Он рванулся ей навстречу и поздоровался по-школьному - все заранее продумал:

- Здрасте, Вера Брониславовна! - даже головой мотнул.

Она ему обрадовалась непритворно:

- Как хорошо, что вы пришли меня проводить. Именно вы! Я ведь знаю ваше ко мне суровое отношение. Вы не прощаете мне даже самые простительные слабости. И вот за это я вас особенно люблю. Вы, Володя, чем-то напоминаете мне Вячеслава Павловича. - Она протянула руку и заботливо поправила ему галстук. - Вы... Только, пожалуйста, не обижайтесь. Вы, Володя, замечательно провинциальны! Поверьте, это очень высокая похвала. Русская провинция дает особое воспитание.

Володе пришлось взять ее под руку и вести к машине.

- Я вас очень прошу, - продолжала сердечно Вера Брониславовна, - не отменяйте вечера в голубой гостиной. Слово о Вячеславе Павловиче скажете вы. Я в вас верю. И не забывайте каждый вечер приносить в гостиную букет белой сирени.

Володя видел у себя на рукаве синюшные старушечьи пальцы с распухшими суставами, острые алые коготки, дорогие кольца. Его обдавал мерзкий запах французских духов - одна склянка за его месячную зарплату, - и он думал только о том, как поскорее избавиться от всего этого ненавистного.

Но, избавившись, Володя тут же сам напросился проводить Веру Брониславовну до большого шоссе. И сел впереди, рядом со Спартаком Тимофеевичем.

Прощание Веры Брониславовны с подоспевшей Ольгой Порфирьевной заняло еще минут пять. Тем временем на заднем сиденье "Москвича" постелили плед, чтобы путешественница не замерзла дорогой.

С самолетным ревом "Москвич" рванул с места и покатил, оставляя позади струю синего дыма. Дядя Вася с полквартала бежал за машиной с криком: "Дроссель! Дроссель!", непонятным для пешеходов. Не догнав, он вернулся к гостинице и на все охи и ахи провожавших женщин ответил флегматично: