Похищение из сераля

— Точно! — просиял Макс. — И твоя киностудия будет получать смачные государственные заказы, что гарантирует ее от банкротства.

— Мечтатели, — остудила их фантазии Агата. — Ребенка я еще не только не родила, но и не зачала….

Глава двадцать седьмая. Роза Люксембург и Константин Цеткин

На другой день Адольф, Иоганна и Катрин отбыли в Вену на поезде. Адольф еще пытался хорохориться, предчувствуя отцовскую выволочку дома, но переспорить Агату ему никогда не удавалось. Единственным весомым доводом мог стать отказ в финансах, но эти проклятые друзья вволю снабдили ее ими. Иоганне и Катрин очень хотелось, чтобы Макс тоже поехал с ними, но он показал на свои руки, намекая, что на них сейчас лежат заботы об Агате и Саше. Тем не менее уже через три дня он тоже ехал в поезде по направлению к Вене. Туда его вызвала по телеграфу Элизабет, сообщившая, что генеральная репетиция "Случайной любовницы" состоится через неделю. Макс подсуетился и сумел отправить товарными поездами почти все самобеглые транспорты: мотоцикл и гоночный болид — в Юнгбунцлау, а свой лимузин — в Вену. "Лаурин" Коловрата он оставил в Париже в распоряжении Агаты.

Ехал он, конечно, первым классом (через Старсбург-Штутгарт-Мюнхен-Зальцбург) и до германской границы блаженствовал в одиночестве. Перед Саарбрюккеном поезд остановился на пограничный досмотр, но пруссаки были молчаливы и корректны. В Страсбурге проводник привел в купе двух пассажиров: симпатичного молодого блондина (лет 22–23) и невысокую прихрамывающую женщину еврейского типа (далеко за 30), в которой сразу привлекало лицо: ястребиный нос и умные, проницательные глаза. Первоначально Городецкий решил, что это сын с матерью, однако вскоре переменил свое мнение: очень уж нежен был взгляд дамы, когда обращался на парня, и трепетны ее прикосновения к его рукам. "Да они любовники! — осознал он. — Интересное сочетание"

Дав им обустроиться в купе, Максим в него вернулся и счел нужным представиться по-немецки:

— Максим Городецки, драматург.

— Вы русский? — быстро спросила дама по-русски.

— Полурусский — полуполяк, но при этом подданный Австро-Венгрии, — ответил по-русски и он.

— Я тоже полурусский, — сказал, улыбаясь, молодой человек. — Константин Цеткин, студент.

— А я Роза Люксенбург, доктор права.

"Мамма миа! Вот это знакомство! — удивился Макс и, видимо, чересчур сильно, так как дама вновь резко спросила:

— Наши имена Вам знакомы?

— Слышал их порознь, а, вернее, читал. Известная феминистка Клара Цеткин — Ваша мать, Костя?

— Это так. Но в немецкой прессе маму называют "борцом за равные права женщин". Она — главный редактор газеты "Равенство".

— Феминистками называют женщин Англии, — вмешалась Роза. — Тех, что борются за свои права. Вы, видимо, поклонник этой страны?

— Пожалуй, да. Прекрасной чертой англичан является склонность к юмору, которого практически нет в Германии.

— Так Вы, значит, драматург, — продолжила докапываться Роза. — Что за пьесы вышли из-под Вашего пера и в каком театре их представляют?

— Мне надо попросить у вас прощения, — состроил повинную рожицу Макс. — Я — начинающий драматург. Пьеса у меня одна, правда ее приняли к постановке в венском Бургтеатре.

— И называется она?

— "Случайная любовница".

— Ну, разумеется. Этакий красавец другую пьесу вряд ли мог написать. А действие ее случайно не в Англии происходит?

— В ней, — покаянно бросил голову на грудь попаданец.

— Странно, — сказала Роза. — Странно, что ее приняли в Бургтеатр. Я там бывала пару раз и отзывы о спектаклях читала: водевили там ставить не принято. Тем более британского происхождения.

— Я и не говорил, что это водевиль. Вполне серьезная пьеса, в духе Ибсена или Стриндберга.

— Еще страньше. Полурусский-полуполяк написал пьесу об англичанах в скандинавском духе и ставит ее в Вене. Далеко откочевали Вы от Родины, господин Городецкий.

— Это, мне кажется, в духе времени. Вот мы едем во французском поезде по немецкой земле, являемся практически русскими, но живем космополитическими интересами. Так, пожалуй, и надо. "Патриотизм — последнее прибежище негодяев" — по выражению одного из умнейших англичан 18 века, Самюэля Джонсона, литератора.

— Ого! Шикарный афоризм. Я его раньше не слышала, надо взять на заметку. Где об этом можно прочитать?

— Некто Босуэлл написал биографию этого писателя под названием "Жизнь Сэмюэля Джонсона". В Королевской библиотеке Берлина она должна быть.

— Хорошо. Так о чем все-таки ваша пьеса, Максим?

— О выборе интеллигента между обогащением и творчеством и выборе женщины между семьей и свободой.

— Что же они выбирают?

— Творчество и свободу.

— Великолепно! Надо бы попасть на представление этой пьесы.

— Нет ничего проще: я приглашу вас на премьеру по контрамаркам, хотя пока не знаю, когда она состоится. Но не позже, чем через месяц.

— Увы, мы не хозяева своему времени. У меня плотный график выступлений то там, то здесь, а Константину нужно будет сдавать сессию.

— Жаль. Мнение борца за свободу женщин мне было бы ценно.