Похищение казачка

Внимательно следит за своим внешним видом. После обеда выпивает две чашки кофе, выкуривает одну сигарету «Мальборо лайт», вечером позволяет себе бокал красного вина. Спит не менее восьми часов в сутки, никогда не ложился в постель позже полуночи. Предпочитает быструю езду. Заботится о своей физической форме — строен, подтянут, ежедневно совершает длительные пробежки с собакой и двумя охранниками.

Турецкий немедленно перезвонил Грязнову — второй раз использовал новый аппарат.

— Слава, ты издеваешься?

— Ничуть не бывало.

— Тогда что это значит?!

— Это значит, пока ничего другого найти не удалось. Работаем, ищем.

— Тогда до связи.

— Погоди, погоди! Какой ты быстрый…

— Ну?

— Петр Петрович, я тут вот что подумал… Ты меня в гости еще ждешь?

— Ну… — помялся Турецкий, который об этом и думать забыл. — Не так чтобы каждую минуту…

— Понятно, гостеприимный ты наш. Я вот что подумал. Может, я тебе любимую женщину привезу?

— Славка… — занервничал Турецкий. — Ну что, блин, за самодеятельность?!

— Никакой самодеятельности, — отрапортовал Грязнов. — Я же позвонил с тобой посоветоваться?

Позвонил. А что? Ты подумай. Устроим тебе с ней сентиментальную встречу, как Штирлицу с женой. Пальчики оближешь.

— Я в разводе, — на всякий случай сказал Турецкий, имея в виду, разумеется, господина Долгих. — Ты забыл?

— Хм… Грязнов наконец дал отбой. Турецкий вздохнул с

облегчением. Хотя Грязнов, конечно, может и нагрянуть — с него станется…

Несколько минут спустя Турецкий расположился на своем любимом балконе, только переставил кресло — снял шапочку и подставил лысину негрубому вечернему солнцу. Курил, пил холодную минеральную воду, работал — записывал некоторые идеи и тут же стирал, просто хотел увидеть, как это выглядит со стороны. Обдумывал план ближайших действий. Ждал новостей от Леоновича и из Москвы…

В какой-то момент Турецкий уловил движение сзади, на соседнем балконе. Очевидно, новые постояльцы. Вода закончилась. Он встал, чтобы взять в холодильнике новую бутылочку, повернулся и успел увидеть, как на соседнем балконе мелькнуло пятно… красного цвета. Кто-то ушел с балкона в номер. В красной одежде. Хм… Совпадение? А почему бы и нет. Додумать мысль Турецкий не успел — в дверь постучали.

Он сначала все же взял в холодильнике новую бутылочку «перье», потом уж открыл.

На пороге стояла улыбающаяся Ольга Вязьмики-на. Она с наскока чмокнула Турецкого в щеку и вле-135

тела в номер. Александр Борисович покачал головой, прикрыл дверь и пошел следом.

— Зачем пожаловали, Оля?

— Ага, значит, уже не Вячеславовна?

— Будем считать, что рабочий день закончен.

— Тогда будем считать, что это — визит признательности. Хочу в очной форме сказать вам спасибо за Леоновича. — Она с любопытством разглядывала номер. — Не представляю, как вы его развели на такой материал… Черт возьми, шикарно живут газетные магнаты!

— Это было непросто, — пробормотал Турецкий не совсем понятно по какому поводу. — У вас что-нибудь еще, Ольга Вячеславовна?

— Ага. Вы знаете, что у вас на стене висит? — Она кивнула на картину, портрет Гагарина, выполненный в несколько абстрактной манере.

— Мазня какая-то, — пожал плечами Турецкий.

— Мазня?! Ну вы даете?! Это же Васильковский! Наш местный Пикассо. Или Глазунов. Кому как больше нравится. Наверно, номер стоит кучу денег, а?

— Ольга Вячеславовна, бога ради, давайте ближе к делу.

— Давайте, — охотно согласилась Вязьмикина. — Все-таки хотелось бы знать, что вы намерены делать в ближайшее время, Петр Петрович? А с Васильков-ским я бы на вашем месте обязательно познакомилась.

Турецкий вспомнил инструктаж Меркулова и невольно улыбнулся.

— Для начала я собираюсь привлечь стратегического партнера, который заинтересован в развитии проектов издательского дома и готов в это инвестировать.

— Леоновича?

— Я хоть человек и новый в издательском деле, как вы справедливо заметили, но не настолько же глуп. Пока он не выиграет выборы, договариваться ни о чем с ним не стану.

— Значит, есть кто-то еще на примете! — обрадовалась Вязьмикина. — Давайте поужинаем, и вы мне все расскажете.

Теперь Турецкий уже усмехнулся — с той долей небрежности, на какую был способен Петр Петрович Долгих.

— Поужинаем — давайте. А что вам рассказывать, я сам решу. Знаете поблизости приличное заведение? Но только не «Волга-Волга».

— Есть один ресторанчик… А уж как вам там понравится, я не знаю.

Ресторанчик оказался ничего себе, если бы только не музыка.