Похищение королевы

Витька закивал и показал шесть пальцев. Дескать, раньше, чем через неделю не отпущу, не надейся.

— Будет видно, — с ловкостью завзятого дипломата ускользнул я от согласия или возражения. — Как пойдут дела.

В ответ — продемонстрировано пять пальцев. По сузившимся глазам хозяина квартиры я понял: торг бесполезен, на дальнейшее сокращение Витька ни за что не согласится.

И еще одно дошло до моего сознания. Придется освободить его от обета молчания. Мне сейчас нужен не безгласный манекен, а человек, способный отвечать. Ибо выпрыгнула чертом из коробочки свежая идейка: Пудов должен вывести студенческого друга на какого-нибудь опытного сыщика. Которому можно довериться, не опасаясь предательства. В том, что Груша знает таких людей, у меня — ни малейшего сомнения.

После окончания университета Витька перепробовал уйму специальностей. Начал с журналиста. Напечатал в газете непроверенный факт, который касался видного политика — прогорел. Выгнали. Уехал на Камчатку, года два проболтался на рыбных промыслах. На сейнере повредил позвоночник, с год провалялся на больничной койке. Вернулся на Большую Землю. В сельской школе вел уроки русского языка и литературы. Надоело. Обратился в уголовку, предложил свои услуги. Приняли. С одним условием: не выпячиваться, быть на подхвате. Подучится, набьет мозоли на мозгах, заднице и кулаках — выпустят в «свободный поиск». Пришлось согласиться.

«На подхвате» Груша проработал почти год. Понял — положение подчиненного не для него, по характеру он должен быть начальником. Неважно каким: директором рынка или заведующим родильным домом — лишь бы действовать самостоятельно, а не по указке безголовых руководителей. Возвратился в журналистику.

Что стоит Витьке, при его обширных связях в той же уголовке, свести меня с толковым сыскарем.

Я убрал самодельный кляп.

— Дай слово не дергаться и говорить только по моему разрешению.

— Черт с тобой, держи. Неужто заткнул бы пасть?

— Можешь не сомневаться.

— Даешь, Гвоздь! Наблатыкался в своих детективчиках — позавидуешь. На днях купил один. Название не упомню…

— Кто пообещал молчать? — грозно прикрикнул я, отлично понимая эфемерный характер нашей с Витькой договоренности. — Говорить — только по моему разрешению!

— Давай, репетируй!

— У тебя есть хорошо знакомый сыщик, на которого можно положиться?

— И не один, — восторженно закричал Груша. — Знаешь, как-то довелось присутствовать при операции нашей уголовки. Ребята повязали целую группу рэкетиров. Да так ловко, что те даже не поняли, что произошло, У одного из них удалось взять интервью. Представляешь, по горячим следам… Главред от восторга обделался… Вообще-то у него — страшнейшие запоры — литрами пьет слабительное…

Я выразительно показал болтуну кляп.

— Молчу, молчу… Только скажи: зачем тебе нужен сыскарь?

Пришлось приоткрыться. Учитывая болтливый язык приятеля, поведал ему далеко не все — самую суть. Дескать, у моих знакомых похитили дочь, официальная уголовка мемекает на подобии голодного теленка. А родители страдают, им нужно помочь.

— Есть у меня такой! — снова закричал Груша. — Сейчас — на пенсии, прострелили мужика, что-то внутри повредили. Что именно, не знаю, врать не обучен. Сыщик — класс, мигом вычислит похитителей твоей девчонки… Врешь ты, Гвоздь, о страдающих родителях. Наверняка хлопочешь об украденной прямо из постели любовнице… Можешь не признаваться, настоящий мужик о таких делах не откровенничает. Только одному мне, по-дружески, а? Страсть как люблю… эти самые истории…

— Опять разболтался? Ради Бога, уйми трепливый язык! Сведешь с отставником? Кстати, как его величать?

Пудов одарил меня торжествующим взглядом. Любил, до чего же любил, болтун быть необходимым. Начиная от подачи полезных советов и кончая одалживанием денег. Если даже знал — долг не вернут.

— Стулов Васька. От роду — двадцать восемь. Женат, но, подозреваю, несчастлив… Однажды свел его с Олькой — помнишь, была у нас на курсе красивая деваха? Глаза — прожектора, волосы — водопад, талия — двумя пальцами охватишь, груди — две подушки. Живи да радуйся. А Васька повертел носом и — в бега. Олька после этого с месяц со мной не разговаривала…

— Цыц! Снова тебя заносит… Когда познакомишь?

Груша схватил телефонную трубку, торжествующе помахал ею перед моим носом. Будто гаишник перед провинившимся водителем жезлом. Набрал номер.

Я внимательно слушал телефонный разговор, но, честно говоря, мало что понял. Груша разливался соловушкой, долбил собеседника дятлом. Непонятно, как тот реагировал на бурный поток воспоминаний, политических и бытовых анекдотов, экономических и культурных новостей. Как умудрялся вставлять хотя бы одно слово.

Наконец, болтун положил трубку, горделиво поднял голову, прищурился.

— Завтра он не может — идет в поликлинику. Послезавтра — в десять утра ожидает нас в гости. Придется поистратиться — Стулов на подсосе, пенсии не хватает. А выпить парняга любит, в меру, конечно: боится отбросить копыта…