Похищение на бис

Оказалась-таки самая настоящая полиция. Черные маски исчезли из моих владений, как будто их и не было, один даже поклонился, растворяясь в воздухе. Двое в штатском остались.

Видно было, что они по-прежнему колеблются, и Аня со свойственным ей человеколюбием поспешила им на помощь:

— Позволю себе заметить, господа, что вам следовало бы объясниться. — Она выражалась, как всегда, спокойно и даже изысканно. — Насколько я понимаю, вы искали здесь не преступника, а жертву. Ошибка налицо, но вот откуда она взялась? Ваши действия были излишне… бравурными. Я лично ожидала бы как минимум извинений.

Обоим полицейским явно стало легче. Они стояли там же, где и раньше, то есть по обе стороны стеллажа с ракушками, и были в этот момент похожи на стражей моей коллекции.

— Разумеется. Примите наши глубочайшие извинения. Нас ввели в заблуждение, поступило анонимное заявление, что похищенная Иоанна Хмелевская, известная писательница, находится в этом доме. Некоторые элементы проводимого следствия указывали на то, что необходимо немедленное вмешательство. Анонимный информатор сообщил точный адрес..

— И ведь не врал, собака, — буркнул Витек, — еще как находится.

— Сначала должно было поступить сообщение, что меня похитили, — сделала я критическое замечание.

— Правильно. Поступило. Что до остальных подробностей, мы не имеем права их раскрывать…

— А кого же тогда похитили? — блеснула сообразительностью Мартуся. — Не Иоанну, это точно. Почему же вы, господа, так поступили? Что случилось на самом деле? Иоанна, сделай же что-нибудь! Пани Аня! Что происходит?

Мы были потрясены ее выступлением, однако его последствия проявились с большим опозданием и, можно сказать, были растянуты во времени. Кто же мог предполагать, что…

* * *

На самом деле имя Розочки Земчак было вовсе не Розочка, а претенциозное — Розалия. Когда ребенка крестили, ее прабабка радостно встречала свою девяносто шестую весну. Она захватила шматок революции, была свидетелем двух мировых войн, нескольких восстаний, двух оккупаций… Благополучно пережила украшенный всеми совершенствами коммунистический строй, а также многочисленное свое потомство! — И похоже было, что ей суждено было пережить даже конец света Члены семьи, однако, сохраняли остатки оптимизма и насчет конца света все-таки сомневались.

Прабабка была жутко богатой. И в девичестве, и в замужестве, а особенно после замужества, ибо муж ее уже давно взирал на сей грешный мир с незримых высот. Имущество свое прабабка умудрилась уберечь от всех катаклизмов, сохранила в разных видах и формах и продолжала им владеть, невзирая на все барьеры и рогатки, которые ставил на ее пути господствующий общественный строй, категорически не расположенный к богатеям. Ну, и уперлась, что все достанется единственной на тот момент правнучке при условии, что наряду с имуществом та унаследует также и бабкино имя — Розалия.

Таких идиотов, чтобы из-за глупого имени отказываться от миллионов, в семье не нашлось. Так Розалия стала Розалией, и не прогадала Через два года удовлетворенная прабабка, наконец, умерла, предварительно честно позаботившись о завещании. А Розалию тут же переделали в Розочку, и это имя прилипло к ней навсегда. Факт, что она богата, от ребенка пытались скрывать, но делали это так неумело, что Розочка выросла в полной уверенности, будто она — пуп земли. Ей все можно и все дозволено, а если чего захочет, то получит на блюдечке без малейших усилий с ее стороны. Результаты оказались налицо: школы она не окончила, глупа была как пробка, а лень расцвела в ней, как джунгли после дождя. Джунгли, заболоченные и полные пиявок. Но, учитывая размеры приданого, быстро нашелся предприимчивый молодой человек, который охотно посадил себе на шею этот прелестный цветочек в еще более прелестной упаковке, причем его чувства к упаковке были гораздо сильнее. Что, понятное дело, он ловко скрывал.

Как истинный розан, Розочка сияла красотой ярмарочной матрешки: буйные золотые кудри, голубенькие глазки без всякого намека на глубину души, пухленькие щечки, малиновые губки, можно сказать, кровь с молоком, тушка, правда, немного тяжеловата. Загар ее не брал, и даже веснушки не появлялись.

— Женщина без веснушек — как небо без звезд, — изрек как-то при ней один сомнительный поклонник, она же сочла это за комплемент.