Похищение огня. Книга 2

Очень скоро Красоцкие поняли истинное положение жителей Америки. Возделывание хлопка обогащало рабовладельцев, а обработка его и превращение в ткани — фабрикантов. Они были едины, пока дело шло о наживе, но начинали драться, когда приходило время делить добычу. Рабовладельцы требовали свободы торговли, чтобы ввозить дешевые иностранные товары и без всяких ограничений наслаждаться плодами труда своих черных невольников, а фабриканты настаивали на высоких охранительных пошлинах. Они стремились обогатиться благодаря дешевому труду закабаленных рабочих и урвать у рабовладельцев часть их добычи. Борьба между братьями-врагами непрерывно велась в конгрессе Соединенных Штатов, приближая войну.

Борясь с плантаторами Юга, буржуазия Севера громко заговорила о необходимости уничтожить рабство. Недавно образованная республиканская партия благодаря агитации за освобождение негров приобрела громадное влияние. В 1860 году, после горячей избирательной схватки, республиканцы получили большинство в конгрессе. Их кандидат Авраам Линкольн был избран президентом. Начался экономический кризис. Вскоре Южные штаты объявили о своем выходе из Союза. В апреле 1861 года разразилась гражданская война между Севером и Югом.

Иосиф Вейдемейер тотчас же ушел добровольцем на фронт. Он был назначен командиром второго артиллерийского полка и получил чин подполковника. Красоцкий, также хорошо знавший военное дело, последовал за ним в качестве офицера. Лиза с дочерью осталась в Миссури вместо с семьей Вейдемейера.

Все свое время и силы Лиза посвящала устройству госпиталей в наспех сооруженных бараках. Это было трудным делом. Не хватало медикаментов, белья, врачей.

Ужо много лет Лиза была полностью оторвана от России, и тем более поразило ее письмо от дальней родственницы, сообщавшей о заточении в Петропавловскую крепость Дмитрия Писарева.

Лиза вспомнила Варвару Дмитриевну и ее слова: «Я хочу, чтобы у моего сына был талант правды, чтобы он никогда не лгал».

Прошло десять лет. Митя вырос и, как предполагала некогда Лиза, стал незаурядным человеком. Он оказался прирожденным журналистом, страстным правдолюбцем, своеобразным отличным стилистом, неотразимым в полемике.

Нельзя петь, если нет от природы данного голоса, танцевать без чувства ритма, рисовать, не имея зрения, различающего тончайшие оттенки цвета. Нельзя истинно служить искусству без творческого дара и быть писателем, не имея своего особого видения, слуха, мышления и слога. И Писарев нашел в себе созидателя мыслей, образов, идей. Он отличался разительным трудолюбием и жадностью к знаниям, и его дарование благодаря этому окрепло и раскрылось. Время ему благоприятствовало.

Литературный дебют двадцатиоднолетнего Писарева был блестящим. Его пригласили сотрудничать в «Современник», журнал Некрасова и Чернышевского, владычествовавший над думами новых людей России. Но он продолжал печататься в «Русском слове» с неизменно возрастающим успехом. Весной 1861 года Писарев закончил университет и получил степень кандидата.

Юный, красивый, стройный, безыскусственный в обращении, весь какой-то вдохновенный и приподнятый, он производил необычайное впечатление. Истинно талантливый человек всегда как бы излучает свой свет, и Дмитрий Писарев был таким.

Его творчество было уже вполне зрелым. Почти в каждом номере журнала появлялись статьи Писарева, посвященные наиболее волнующим вопросам литературы и политики, которыми жили его современники. Казалось, этот орленок — весь порыв, упоенье жизнью, готовность взвиться ввысь — не может встретить непреодолимых препятствий. Им должна была бы гордиться отчизна. Но тюрьмы не пустовали ни при Николае I, ни при его преемнике. Двадцатидвухлетний Писарев был погребен в Петропавловской крепости. Причиной заточения была написанная им прокламация для «карманной» нелегальной типографии. В ней он призывал к свержению самодержавия и разоблачил клевету на Герцена петербургского барона Фиркса, скрывавшегося под псевдонимом Шедо-Ферроти.

Тюрьма оказалась для Писарева огнем, закалившим сталь. Все, что успел он вобрать, продумать и перечувствовать за свою короткую жизнь, снова в полутьме и полном одиночестве камеры прошло перед ним. Он обрел новые силы в страсти творчества.

Петербургский генерал-губернатор Суворов, внук великого полководца, не раз своей властью облегчал режим крепости для политических заключенных. И Писарев мог писать.