Похищение по расписанию

— Обо всем, что происходит с дочкой или в ее жизни, я узнавала от чужих людей. Не от него. И даже если бы он сообщил мне о том, что с ней случилась эта беда, то было бы так: в двух словах приказал бы не лезть. Потому что знает, что могу. Когда он забрал у меня дочь, я не могла в это поверить. Такого не бывает, такого не должно было случиться! Как ему удалось… о, я подозреваю. Я пыталась бороться, но Ксения…

Юлия опустилась на диван.

— Она стала отвыкать от меня, понимаете? Это очень чувствовалось. Она же жила с ним. Он запретил нам общаться. Меня заменили няни, гувернантки, учителя. И я перестала бороться. Пока. Я дала себе передышку. Потом, когда она закончит школу, я надеюсь, что она захочет вернуться. И Игорь ничего не сможет сделать. Потому что дочь выросла, и он не вправе ею управлять. Так и будет.

Вы знаете, — неожиданно спокойным тоном продолжила она, — мы ведь неплохо жили. Пока Игорь оканчивал институт, пока с ребятами организовывал свое дело — я всегда была рядом. Я охраняла. Или нет — служила.

— Ему?

— И ему, и тому, чего он хочет. А хотели мы одного и того же: встать покрепче на ноги. Не считать копейки. Быть независимыми. Только я не сразу поняла, что мой муж — человек не совсем честный. Я просто всего не знала.

Когда он с друзьями открыл фирму, она просуществовала недолго, но ребята многого добились. Там что-то случилось, и… я могу ошибаться, но, кажется, там какие-то то ли долги случились, то ли бандиты наехали, но вышло так, что Игорь вдруг стал заниматься бизнесом один. Я думала, что его все бросили, а оказалось иначе. Чуть позже, случайно встретив на улице одного из его друзей, я выслушала от него… многое.

— Это случилось спустя некоторое время после того, как первая фирма Игоря Дмитриевича развалилась? — прервала я Юлию.

— Спустя примерно полгода. Человек, которого я встретила, тоже с ним начинал работать. Мы не были близко знакомы, он больше с мужем общался, а я так, жена и жена, что с меня взять?

— Так что же вам рассказал бывший друг мужа?

— Он обвинил его в подделке документации, это первое, что запомнилось. И еще сказал прямо: «Игорь твой попросту предал тех, кто с ним работал. Для него человек — ничто». Я это очень хорошо запомнила. Понимаете, я тогда уже была в положении, и это было трудно не заметить. Думаю, тот товарищ просто пощадил меня, не рассказал всего. Так и пошло дальше: Игорь стал работать один, а с кем, где — мне он ничего не рассказывал. Я ушла в декрет, родила Ксеньку… В семье появились деньги. Это было очень ощутимо в сравнении с тем, что было раньше… Игорь потребовал от меня вообще бросить работу, чтобы я занималась ребенком и домом… Кстати, о доме… В этой квартире, — она обвела взглядом стены, — все и происходило. Здесь мы начинали жить семьей, сюда принесли дочь из роддома, отсюда уехали в собственный особняк, который Игорь возвел недалеко от Тарасова. Эту квартиру я не сдавала, не собиралась продавать. Наоборот, что-то подсказывало, что надо ее непременно оставить. Как запасной аэродром. Хотя муж настаивал на продаже. Даже ремонт хотел затеять, чтобы здесь стало все модным, свежим, современным… Я уговорила его подождать. И ключи от квартиры были только у меня. Сюда и вернулась, когда осталась без всего. Как и не уезжала.

Юлия снова замолчала. Я увидела ее дрожащие губы, попыталась хоть как-то успокоить:

— Как бы это ни прозвучало, но я просто уверена, что ваш бывший супруг не станет в такой ситуации сидеть сложа руки. Я не знаю всего, Юлия Олеговна…

— Именно, что не знаете, — оборвала мой психотерапевтический сеанс Юлия. — Он производит впечатление, правда? Игорь Дмитриевич Сапсанов теперь человек известный, еще немного, и впору возглавлять холдинг, а там, глядишь, и до политики рукой подать. Жесткий, четко мыслит, быстро принимает решения, держит возле себя проверенных людей.

Все верно? Не путаю? Этот человек каким-то образом смог убедить судью в том, что я — плохая мать. И не просто плохая, а из тех, с кем ребенку категорически нельзя общаться. Как он мог, как? Отказываюсь верить в то, что я проиграла. Неужели вы еще не догадались, почему он отобрал у меня дочь?

Я догадывалась почему, но мои догадки были не четко обоснованы. Другая женщина? Такое происходит сплошь и рядом. Кто-то со временем становится в союзе двоих лишним, потому что у другого появляется новый интерес. Или союзник. Когда мы общались, Сапсанов не показался мне бабником, хотя все шансы для присвоения этого титула у него имелись. Красивый и богатый мужик с низким голосом и сильнейшей харизмой. Внезапно я вспомнила, как он сорвался у себя дома. Не врут приметы: если графин летит низко, то это к дождю. Водой была залита половина кабинета. Бессилие. Я увидела его именно в этом состоянии. А Юлия, интересно, знает, что он может быть таким?

— Он был не в себе, когда узнал, что дочь похитили, — тихо сказала я. — И не от возмущения, а от растерянности. Он выглядел… слабым.

— Не защищайте его, — оборвала меня Юлия. — Это ошибка.

— Не защищаю. Просто рассказываю.