Похищение с сюрпризом

Лизетта тяжко вздохнула. Может, ну их – эти развлечения? Тем более, сидеть в воде порядком надоело. Пора и честь знать. В смысле, восвояси возвращаться, чтобы напомнить «свите» о своем существовании и отыграться за медлительность. День уж за половину перевалил. Не успеешь оглянуться, а там и ночь. Это в коровьем обличье Лизетта – грозная противница. А в истинном – та еще вояка. Герцог с помощничком мигом одолеют. И всё припомнят.

Вот только подкрепиться не помешает.

Или подремать?

А лучше и то, и другое.

Она вылезла из воды и растянулась на травке.

- Возьми веточку и мух от меня отгоняй, - велела брюнету.

По его лицу было яснее ясного, что он с радостью бы отлупил хлесткой веточкой саму Лизетту. Однако сжал зубы и выполнил требование. Встал над ее тушкой и принялся махать, как полоумный.

- Меня не задень, - проворчала сонная Лизетта. – А то копытом в лоб получишь.

Сказала и сладко засопела. Гастон выдохнул и сел на траву, но веточку не выбросил. Вдруг чудовищная невеста откроет глаза и увидит, что он наплевал на требование. Мало не покажется. Один удар «толчкового» копытца способен выбить дух. Однако минуты бежали, но Лизетта преспокойно дрыхла. Увы, у Гастона расслабиться не получалось. Светлость-то один-одинешенек за коровьим обедом помчался. Мало ли что может случиться по дороге. Он ведь к трудностям не приспособлен.

Вот, черти полосатые! Угораздило же Арнольда про девицу из красного замка заговорить. А он – Гастон – еще и восхитился ею, когда в беседке увидел танцующей. Теперь и намека на прежнее очарование не осталось. Того гляди, захрапит. Да так, что земля задрожит. В голову вдруг пришла безумная, но забавная идея: нарисовать светлость в образе грозного вояки верхом на корове. Или лучше в образе тореадора, что в заморской стране на арене выступают. Там, правда, в соперниках быки ходят. Но и корова сойдет. Особенно поверженная, лежащая кверху копытами.

Тьфу!

Гастон раздраженно постучал себя по лбу, вспомнив отцовские наставления относительно художеств. Наставления, нередко переходящие в побои. Рисовать Гастону строжайше запретили в детстве, едва заметили следы краски на рубашке. Видите ли, отцу с матушкой еще до свадьбы гадалка предсказала, что ежели хоть один отпрыск возьмется за кисть или обычный уголек, быть беде. Гастон жутко расстраивался. Ведь рисование было единственным, к чему лежала душа, да и получалось неплохо. Первое время он упрямился и тайком от отца продолжал заниматься запретным делом, но правда всплывала, а наказания ужесточались. Победа, как водится в семье, осталась за Ла-Пьером-старшим. Третий сын навсегда распрощался с холстами.

Надо же. Столько лет прошло, и вдруг вспомнилось былое увлечение.

Нет, нельзя рисовать. Им со светлостью сейчас только дополнительных бед не хватало…

****

На этот раз Лизетте ничего не снилось. Зато она отлично выспалась и набралась сил. Когда открыла глаза, солнце сияло на западе. Не садилось, но до заката оставалось часа полтора. А, значит, следовало выдвигаться.

- Ну, и где твой герцог?

- Хороший вопрос, - протянул брюнет, старательно помахивая над Лизеттой веточкой. – Надо было меня послать.

- Ты бы справился, понятное дело. А вот твой герцог…

Помощничек чуть зубами не заскрежетал. Но сдержался. И предложил:

- Может, пойдем ему навстречу?

- Ни за что. И вообще… - Лизетта закатила глаза. – Вон он. Ползет…

Гастон выдохнул с облегчением. Жив!

Нет, светлость не полз. Плелся. Даже фата больше не развивалась. Висела белой тряпкой, символизируя поражение молодого герцога. Следом так же вяло топала лошадь, нагруженная мешками. С фруктами, не иначе. Ох, черти рогатые! Гастон был готов кинуться и расцеловать светлость. Справился с невестиным заданием! Умница!

Лизетта стараний не оценила.

- Почему так долго? – спросила строго. – Я совсем оголодала. Желудок к позвоночнику прилип. Теперь и не отлепишь.

Светлость не посмел оправдываться. Притащил не без помощи Гастона мешки, высыпал содержимое на траву и промямлил заплетающимся от усталости языком:

- Приятного аппетита.

- А блюдо где?

Парни переглянулись и развели руками.

- Ладно, - смирилась Лизетта. Голод пересилил желание поерничать.

Не глядя больше на двух олухов, она умяла с десяток груш, затем принялась за яблоки. Апельсинами герцог в этот раз угостить не потрудился. Ну и не беда. От утренних потом во рту кислый привкус стоял. Наевшись, она с трудом поборола желание снова плюхнуться на бок. Нельзя. Скоро уж обратно в девицу превращаться. А делать это лучше в родной спальне. Подальше от похитителей.

- Всё, домой пошли, - объявилась она и направилась в сторону дороги.

- К к-к-кому до-домой? – прошептал герцог, пятясь.

- Ко мне, вестимо. Возвращать меня пора. Восвояси. Утомилась я что-то. Как доберемся, спать лягу, а вы с Ви будете договариваться. О сумме компенсации.

- С кем? – осторожно осведомился брюнет.

- С Виолеттой, - отчеканила Лизетта. – Она у нас дама грозная. Никому спуску не дает.

- Толстушка в красном? – уточнил парень на всякий случай.