Похищение (СИ)

— Не разубеждайте меня, мадемуазель де Каванте. Я уверен, что своим спасением обязан только вам и никому более. Сколько в вас кротости и христианского милосердия! Ваш небесный образ незримо поддерживал меня в дни моей болезни. В бреду я видел вашу ангельскую головку, склоненную надо мной с выражением такого сострадания и светлой печали! И жалел лишь об одном, что все это я видел своим мысленным взором.

Что он такое несет? Ведет себя так, словно сошел с ума или перегрелся. А может быть, он пьян? Да нет, не похоже. Странно, каким образом он мог рассмотреть в ней сострадание тогда, когда она почти умирала от желания избавиться от его бренного тела из опасения, что он вот-вот скончается и им с Франсин нужно будет ломать голову, что делать с трупом. И вообще, он, кажется, был без сознания, разве нет? Как он вообще мог что-либо заметить? Или это ему привиделось? Говорят, в бреду людей посещают очень странные видения.

Впрочем, нет, конечно, Клэр, какая глупость с твоей стороны. Он просто несет всякую чушь, чтобы вызвать в тебе симпатию к себе, расточая комплименты и превознося до небес.

— Хорошо, месье Ренуар, — произнесла Клэр, как того требовала учтивость, — я принимаю вашу благодарность, но единственно для того, чтобы более не возвращаться к этой теме.

— Уверен, только ваша сверхъестественная скромность не позволяет вам признать заслуженность моей благодарности, мадемуазель.

— Как скромность может быть сверхъестественной? — спросила она тут же, не подумав.

— Ваша скромность, — пояснил он с придыханием.

— О-о, — протянула Клэр.

— Вы тогда поразили меня в самое сердце, мадемуазель, — продолжал месье Ренуар, понизив голос и наклоняясь к девушке, — ваш неземной образ преследовал меня на протяжение всех этих неимоверно длинных и тягучих дней. Я везде вас разыскивал. И наконец, мое желание исполнилось.

— Замечательно, — она отодвинулась, подавив желание поморщиться, — кстати, есть одна вещь, которая в тот момент меня действительно заинтересовала, месье.

— Могу вас заверить, что мое сердце свободно, — столь же тихо, как прежде проговорил он, — точнее говоря, оно было свободно…

— Ах, нет, не это. Вы дрались с тремя противниками. Неужели, вас вызвали на дуэль сразу трое? Это из-за дамы?

— О, мадемуазель, как вы могли такое подумать! — это прозвучало слегка раздосадовано, — никогда! Впрочем, из-за вас я готов сразиться даже с сотней противников.

Клэр приподняла брови. С сотней? Ты и с тремя-то справиться не сумел.

— В самом деле? — осведомилась она.

— Все дамы меркнут перед вами, — прошептал Ренуар, снова пододвигаясь к ней.

Клэр отступила, но уже не на шаг, а на целых три.

— Я слышал, что у вас какие-то неприятности, мадемуазель? — он как не заметил ее маневра, — я готов помочь вам всеми своими силами.

— У меня нет никаких неприятностей, месье, но мне интересно, от кого вы такое услышали.

— Мориньи как-то обмолвился, что вы находитесь в какой-то неприятной ситуации и очень сетовал, что не может помочь вам. Но я могу вам помочь, мадемуазель. Только скажите, что я должен делать.

— Ничего, месье. Я ведь сказала: у меня нет никаких неприятностей.

— Конечно, мадемуазель. Вы всегда можете на меня рассчитывать, — продолжал он с жаром, — я в вашем полном распоряжении. Любая просьба, любая услуга, любое пожелание, какое только придет вам в голову. Достаточно одного вашего слова.

Девушка знала цену таким обещаниям. Во всяком случае, понимать их буквально не стоило. Ведь если она сейчас скажет, чтобы месье Ренуар уходил и никогда больше не показывался ей на глаза, эту просьбу он не выполнит. Напротив, почувствует себя оскорбленным. А ей очень хотелось это сказать. Но правила приличия, вежливость, учтивость и все такое прочее. Камень на шее иногда.

— Непременно, месье, — проговорила Клэр вслух.

— Мадемуазель, я очарован.

Клэр вновь захотелось выругаться, только куда более неприлично, чем вначале. Он снова придвинулся к ней! Он что же, воображает, что это доставляет ей удовольствие?

— Как бы мне хотелось находиться в вашем восхитительном обществе вечно.

«Да не дай Бог! — вспышкой мелькнуло у нее в голове, и она вновь отступила назад, — я тогда пойду и утоплюсь, честное слово!»

Тем временем, ее персона подвергалась обсуждению. Правда, беседа происходила между людьми, один из которых был прекрасно осведомлен о нраве Клэр, а второй это примерно представлял.

— Я не хочу больше этого слышать, — сказал герцог, — вы постоянно твердите о скором отъезде, словно я вас гоню. Так вот, напротив, я приложу все усилия, чтобы убедить вас погостить здесь как можно дольше.

— Это будет выглядеть слишком навязчиво, — отозвался барон, — ведь мы у вас в гостях. Еще немного — и люди начнут судачить, что мы тут поселились. Хотя, конечно, Клэр это только на пользу. Она впервые в Париже. Жаль только, что ее знакомство с этим славным городом произошло столь неприятным образом. В обществе графа Ренье любой город покажется отвратительным.