Похищение в киностудии

– Нам надо знать, почему вы поссорились с Лейлой, – заявляет Элиза, не оставляя камня на камне от моей стратегии усыпления бдительности подозреваемого.

Мириам это должно взбесить. И это действительно бесит Мириам.

– Не понимаю, какое тебе до этого дело! – рявкает она на Элизу. – Я имею в виду… Мы с Лейлой не ссорились – мы никогда не ссоримся, мы лучшие подруги! Как грубо и назойливо! Оскорбить меня вот так… Бросить обвинение прямо мне в лицо! Я не буду стоять здесь и терпеть это хамство!

Она кидается к двери.

– Подождите! – кричу я, но Мириам не останавливается.

ОТКРОЙ СТРАНИЦУ 475.

страница 53

НАДО ЛЕЗТЬ НА ДЕРЕВО. Фрэнк очень настойчив. И он обычно находит хорошие подсказки, пусть даже и случайно.

Я лезу первым, Элиза следует за мной. Мне немного не хватает практики.

– Вперед, БЕЗДЕЛЬНИКИ! ЛЕНИВЦЫ, шевелитесь! – подгоняет нас Фрэнк.

Струйка пота стекает по моему лбу, и я продолжаю подъем.

Наверху я подбираюсь к Фрэнку, затем поворачиваюсь, чтобы подтянуть Элизу и помочь ей преодолеть оставшуюся часть пути. Когда мы все устраиваемся на ветке дерева, Фрэнк указывает на ствол.

– ТА-ДА! – торжественно вопит он. – Всегда рад помочь!

На дереве что-то вырезано:

Б. Б. с. Л. Д.

– Л. Д. – это явно Лейла Джей, – говорю я. – А Б. Б., должно быть…

– Брэд Брэдли, – заканчивает за меня Элиза. – Так они были парой? Или его чувства были безответ…

Брррррррррум!

Этот звук я никогда раньше не слышал в реальной жизни, но мгновенно понимаю, что его издает. Мы все в ужасе перегибаемся через сук. У подножия дерева кто-то заводит бензопилу.

– ЭЙ! Перестаньте!

Фигура в капюшоне смотрит на нас, вместо лица у незнакомца – белая маска. На ней нет ни отверстий для глаз или рта, ни каких-либо отличительных черт. Непонятно, кто скрывается под этой маской и абсолютно черным костюмом: мужчина или женщина, мальчик или девочка. Все, что я знаю, это то, что мы должны спасаться.

Дерево вибрирует, и звук крошащейся древесины ни с чем не спутаешь. Мы перехватываем ветви, пытаясь спуститься вниз, но цепная пила работает лучше нас. И намного быстрее.

Внезапно дерево накреняется.

– МЫ ПАДАЕМ! – вопит Фрэнк. – ПА-А-А-А-БЕРЕГИСЬ!

ДЕЛО ЗАКРЫТО

страница 55

УПРЯЖЬ, ОПРЕДЕЛЕННО, ЛУЧШЕ. Мы с Элизой помогаем Фрэнку влезть в нее, и я, как можно быстрее, застегиваю ремни. Краем глаза замечаю, что Элиза выглядит зеленоватой, как будто ее сейчас стошнит. Ей явно не нравится идея столкнуть брата с высокой платформы. Но ничего лучше нам придумать не удалось.

Я протягиваю Фрэнку второй карабин, прикрепленный к другой веревке:

– Возьми вот этот с собой.

Элиза поднимает брови.

– Зачем? – спрашивает Фрэнк.

– В брючных костюмах есть шлёвки – петли для ремня, – говорю я ему.

Элиза выглядит ошеломленной, но Фрэнк, судя по всему, меня понимает.

– Есть, капитан! – Он отдает честь.

– Удачи! – желаю я и сталкиваю его с края мостика.

– Я птица! Я – самолет! Я СУПЕРФРЭНК! – кричит он, рассекая воздух. Он пикирует прямиком на Таггл, держа карабин в вытянутых руках. И цепляет его прямо за петлю ее ремня.

– ТЯНИ!

Элиза дергает за веревку, но ей нужна моя помощь. Я подсовываю веревку, на которой держится Фрэнк, себе под ноги, оставляя его висеть в воздухе, и помогаю Элизе тянуть. Таггл отрывается от земли.

– Отпустите меня! – орет она, размахивая ногами.

Но мы не собираемся этого делать. Мы держим ее на весу, и она дергается, как муха в паутине.

– Уиииииии! – восклицает Фрэнк, раскачиваясь взад-вперед.

Бум!

Дверь в студию распахивается, и в нее врывается целый рой полицейских.

– Твоя мама! – говорит Элиза.

И действительно, мама входит в студию вслед за офицерами, у нее опухшее лицо, как будто она плакала.

Луиза привела подкрепление!

Как только офицеры понимают, что происходит, они бегут к Фрэнку, чтобы поймать его.

– А ВОТ И Я! – кричит Фрэнк, когда я убираю ногу с веревки, на которой он держится.

Мальчик падает в распростертые объятия полиции.

Затем мы отпускаем Таггл, которая камнем ухает вниз. Она приземляется на одного из офицеров и пытается убежать, но пятеро полицейских прижимают ее к земле.

Таггл вся разноцветная и скользкая от краски. Наконец женщина-полицейский защелкивает наручники на ее запястьях. Все кончено.

Я машу маме. Она жестами показывает, чтобы мы подошли к ней прямо сейчас. Я сглатываю. Пока я спускаюсь вниз и иду к ней, у меня в животе все сжимается. Не могу смотреть ей в глаза, потому что, хотя мы спасли Лейлу, мама имеет полное право сердиться на нас. Я солгал ей. Я улизнул. Я снова ослушался ее. Я не виню ее, если она меня ненавидит.

К моему удивлению, она начинает быстро целовать меня то в одну, то в другую щеку.

– Ты, – говорит она между поцелуями. – Ты. В. Очень. Большой. Беде.

– Прости, – прошу я, когда она делает паузу. – Я просто не хотел, чтобы ты отстранила меня от дела.

– Ты не можешь просто делать все, что захочешь, когда тебе вздумается. Если тебе не нравятся мои родительские распоряжения, очень жаль. Но именно я принимаю решения.

– Я знаю.