Похищение Зеленой Хризантемы (СИ)

— Вот как, — немного расстроился Анемон, чуть склонив голову, и обратился к домоуправу: — Госпожа Мазахака, вынужден вас просить позаботиться о Хамелеоне. Поговорите с ним о чём-нибудь, чтобы он не скучал… — Кот недовольно мяукнул, и юноша торопливо исправился: — Чтобы вам не было скучно.

Тея с сомнением покосилась на своенравную животинку, не понимая, о чём можно говорить с котом, будучи в своём уме, но оставила свои мысли при себе.

— Как пожелаете, — ограничилась нейтральным ответом и поспешила заняться приготовлением обещанного свежего чая.

Анемон наконец удалился. Хоть кого-то удалось выпроводить. Оставался ещё Торми, который, неторопливо обойдя дважды вокруг стола, поинтересовался, что умеет готовить госпожа Мазахака из сладкого.

— Ну… — Тея задумалась; легче сказать, чего она не умеет, о чём девушка и поведала притихшему мальчику. Притихшему, будто от её ответа зависело что-то важное, допустим, чья-то жизнь.

Голубое море в глазах ребёнка заискрилось, как вода под лучами солнца, и он принялся излагать, чего бы хотел поесть в ближайшее время… Список потянулся за пределы кухни, выкатился в холл, пролез под дверью и очутился на улице, прошелестел по разгорячённой зноем каменной дорожке, направляясь к воротам, протиснулся в щель под калиткой…

— Стоп! — Мысленно остановила его триумфальное шествие Тея, у которой от обилия всевозможных названий стряпни чуть не случилось помутнение рассудка. — Позволь мне самой… — начала сердито, но ясная лазурь распахнутых глаз, обрамлённых длинными ресницами, пробудила в её сердце умиление, и она мягко докончила: — Позволь самой выбрать, чем тебя порадовать. А теперь ступай! Хотя постой! — Она поставила на поднос фарфоровый расписной заварник и чашки. — Поможешь донести чай.

Тея не стала освещать истинную причину просьбы — она понятия не имела, где у них тут Чайная комната.

***

Возвращаясь из похода по лавкам со съестным, Тея раздумывала о превратностях бытия и роли случая в судьбах народов, и более конкретных случаях проявления указующего перста судьбы. Впрочем, если ещё более конкретно, то почему её лично судьба приняла образ мило улыбающейся сестры, вручившей ей маловразумительные инструкции и пославшей в Феланду; почему она сейчас находится именно здесь и сейчас в нехарактерной для себя роли, изображая одарённую во всех отношениях, кроме внешности, прислугу в доме не совсем нормального человека?

Тея в задумчивости покосилась через гору свёртков на идущего следом рыжеволосого мальчика. Торми явно был недоволен своей ролью носильщика, и на его обманчиво невинном личике периодически возникали забавные гримасы: мечтательно-одухотворённые означились Теей как «фантазии на тему обеда», а раздражённо-гневные как «составление плана страшной мсти». Причем девушка не была уверенна, касается ли этот план непосредственно её, или опасаться следует учителю, который столь безжалостно послал ученика на самый солнцепёк в качестве сопровождающего Мазахаки. Как оказалось, Торми являлся своеобразной визитной карточкой, и торговцы, радостно улыбаясь, выполняли любые гастрономические, и не только, прихоти арахуэнтовского домоуправа, и ещё более радостно улыбаясь, записывали стоимость прихотей на счет господина Арахуэнте. И ученик был послан для подтверждения прав устрашающей особы. Имеющееся положение вещей сулило немало привлекательных перспектив, крайне выгодных для Теи во всех отношениях.

Открывая дверь в холл, она почувствовала себя неуютно. Словно повеяло ледяным холодом, добирающимся до самого сердца, вымораживая из него тепло. Торми обогнал её и, бросив на ходу, что отнесёт провизию на кухню, скрылся из виду. Тея шагнула в дом, убеждая себя в нелепости странных ощущений, которые, впрочем, от этого никуда не делись. Девушка огляделась в попытке найти им объяснения и застыла: косые зеленоватые лучи с потолочного витража падали прямо на кресло, освещая танцующие в воздухе пылинки. Кругом царил всё тот же беспорядок, что и прежде. В кресле с закрытыми глазами сидел Анемон. Его локти касались подлокотников, руки сцеплены на животе. На спокойном лице лежала печать умиротворения, а с уголка рта стекала рубиновая капелька… Крови? Тея сглотнула. Ей показалось, что это от его остывающего тела исходят ледяные эманации, вытягивающие жизнь из всего живого. Она уж было собралась окликнуть господина Арахуэнте, чтобы убедиться наверняка, жив тот или нет, когда воздух в десяти шагах от неё всколыхнулся и уплотнился, являя полупрозрачную фигуру в красных тяжёлых одеяниях. Призрачная женщина с правильными чертами лица и старинной парадной причёской — тугими тёмными локонами, заколотыми золотыми спицами со звенящими подвесками — улыбнулась сладостно-манящей улыбкой и протянула к ней руки, унизанные драгоценными кольцами. По комнате поплыл шипящий звук, растягиваясь и складываясь в слова: и… ди… ко… мне…