Похищение журналиста

– Хлопоты эти совсем не лишние. Ему нужно документально подтвердить, что похищение имело место. Более того, похитители даже требовали деньги. И даже готовы были их получить. Но в последний момент, то ли по неосторожности правоохранительных органов, то ли из-за излишней подозрительности от своих намерений отказались. И когда труп Круглова будет найден, то ни у кого уже не возникнет сомнения в том, что убит он именно похитителями, которым задолжал крупную сумму.

– Вот он, – тихо сказал Чернов, указывая пальцем на неясную тень, возникшую на ухабистой дороге.

Нельзя сказать, что ночь уже окончательно вступила в свои права. Но видеть нас «прохожий» не мог, поскольку мы очень удачно спрятали машину за будкой, наблюдая за местностью через огромную рваную дыру в металле, расположенную как раз напротив лобового стекла.

Как я и предполагал, «прохожий», подсвечивая себе фонариком, нырнул в котлован. Пробыл он там не более пяти минут, а на поверхность выскочил словно наскипидаренный. Судя по всему, ему было страшно. А свет внезапно вспыхнувших фар и звук заработавшего двигателя и вовсе привел его в ужас. Он побежал прямо по дороге, которая, увы, не была приспособлена не только для езды, но и для бега. Метров через двадцать он споткнулся и упал. Когда мы к нему подъехали, он лежал неподвижно, обхватив голову руками.

– Вставай, Боря, – сказал я ему, открывая окно. – Простудишься, чего доброго. Ночь обещают холодную.

Зайцев хоть и не сразу, но поднялся. Краюхин открыл дверцу и почти силой втащил его в машину.

– Паспорт давай, – зло прошипел редактор подающему надежды поэту.

Зайцев подчинился безропотно. Паспорт действительно принадлежал Круглову, так же как и водительское удостоверение. Можно было, конечно, возликовать душой по поводу собственной проницательности, но мне почему-то не ликовалось. Да и Зайцева мне, в сущности, было жаль. Жалость, правда, была с оттенком брезгливости, но тем не менее.

– Я его не убивал, слышите?! – Боря наконец пришел в себя. – Не убивал! И даже в мыслях ничего подобного не держал. Я проскочил поворот, и мы здесь застряли. Круглов очухался немного и пошел искать рычаг, ну трубу какую-нибудь, чтобы освободить колесо. И тут я газанул и выскочил. Я его не задел, понимаете, даже не коснулся! А он шарахнулся в сторону и сорвался в котлован. Он ведь здорово был пьян. Когда я спустился вниз, он уже не дышал. Разбил голову о бетонные плиты.

– И тогда ты решил ограбить покойника, – устало сказал я, – положить в свой карман пятнадцать тысяч долларов, выигранных им в карты.

– Я бы вернул деньги родственникам, клянусь, – Зайцев дернул щекой и сглотнул подступивший к горлу комок. – Издал бы все свои книги, продал и вернул. Понимаете? Такой случай. Ну не я же его убил! А покойнику все равно.

Мне показалось, что Зайцев не врет, но это, конечно, теперь только слова.

– А фотопленку ты зачем уничтожил?

– Ах, это… – не сразу врубился Зайцев. – Понимаешь, только Катька знала, что это я отвозил ее в аэропорт и вообще был в тот вечер с Кругловым. И она знала, что у Круглова была с собой большая сумма денег. В общем, по фотографиям ее легко могли найти. Совсем не делать снимков с ней и Кругловым я не мог, это показалось бы подозрительным. Вот я и использовал только те кадры, где практически не видно ее лица.

– Перестраховался, «похититель», – криво усмехнулся Краюхин. – И вообще, Боря, тебе бы детективные романы писать. Ладно. Поехали, Игорь.

– Куда? – не понял Зайцев.

– В милицию, – пояснил я. – Явишься с повинной. Расскажешь все, как было. Надо полагать, суд войдет в твое положение. Он у нас самый гуманный в мире и очень симпатизирует поэтам.