Похищенная

— Если честно, я пробовала и консервированную кровь, и кровь животных — все без толку, то же самое, что жить на хлебе и воде. Сил едва хватает, чтобы продолжать существование. Тем не менее некоторые питаются только так. Я для этого слишком большая эгоистка. Если уж я живу, то моя жизнь должна быть полной во всех отношениях. Оправдание у меня одно: я стараюсь выбирать тех, кто сам ищет смерти — стариков, больных, самоубийц. Это, разумеется, самообман. Допустим, я чувствую, что человек хочет умереть. Откуда мне, спрашивается, знать — вдруг это временное уныние из-за неудачи в любви? Может, он и не собирается бросаться с крыши? Наша жизнь была бы намного проще, если б с перерождением мы теряли способность отличать добро от зла. Видимо, поэтому наш дар и называют проклятием. Души остаются с нами.

— Но ведь у вас нет другого выбора.

— О нет, выбор есть всегда: самоуничтожение. Некоторые так и поступают. Задумывается об этом большинство — и все же стремление жить чаще всего побеждает. Что важнее — моя смерть или «их»? Моя, и к черту альтруизм. Вот девиз сильных духом. Или безнадежных эгоистов.

После минутного молчания она спросила:

— Я правильно поняла, что оборотни не занимаются каннибализмом?

— Вы хотите сказать, не едим ли мы людей? Строго говоря, оборотень-каннибал — это тот, кто ест других оборотней.

— Так вы не считаете себя людьми?

— У каждого по-разному. Лично я считаю себя наполовину человеком, наполовину волком. Кле… другие со мной не согласны. Оборотни, по их мнению, — это отдельный вид. Не подумайте, я не пытаюсь уйти от вопроса. Волкам из Стаи есть человеческое мясо запрещается. Да мы бы и не стали этого делать — незачем просто. Убитый человек так же утолит голод, как и убитый олень. Какой смысл в людоедстве?

— Неужели все так просто?

— К сожалению, нет. Помимо голода в нас живет охотничий инстинкт, и человек — скажу откровенно — более интересная добыча, чем любое из животных.

Глаза Кассандры заблестели.

— «Самая опасная дичь».[14]

Мне вдруг подумалось, что странно разговаривать о таких вещах с другой женщиной. Прогнав эту мысль, я продолжила:

— Вся загвоздка в том, что охотиться, не убивая, очень тяжело. Нет, такое возможно, но всегда рискуешь зайти слишком далеко. Оборотни, не входящие в Стаю, охотятся на людей и пожирают их. Соблазн чересчур велик, а контролировать себя пытаются немногие.

Подошел официант, предложил нам заказать десерт. Я хотела по привычке отказаться — всегда так поступаю, когда ем за одним столом с обычными женщинами, — но внезапно поняла, что сейчас нужды в том нет. Кассандре было безразлично, два куска я слопаю или три. Поэтому я попросила тирамису и кофе. Кассандра заказала тот же напиток. Официант уже собрался уходить, но она вытянула руку и взяла его за запястье.

— Без кофеина, пожалуйста.

Руки она при этом не убирала, держа большой палец на его пульсе. Парень был молодой, красивый на латиноамериканский манер — большие темные глаза, гладкая оливковая кожа. Заметил ли он, что случайный жест затянулся? Нет. Кассандра не сводила с него глаз, словно узрела перед собой чудо. А он смотрел на нее, как мышь, введенная коброй в транс. Помани она его сейчас в темный закоулок, бедняга бросился бы за ней со всех ног. Наконец она отпустила его запястье. Парень моргнул, и нечто похожее на разочарование промелькнуло на его лице. Он заверил нас, что через минуту принесет кофе, и вернулся в главный зал.

— Порой с трудом удается держать себя в руках, — произнесла Кассандра. — Даже если я не голодна. Власть опьяняет. Дурная привычка, но избавиться от нее невозможно. Вы согласны?

— Это… большой соблазн.

Кассандра рассмеялась:

— Со мной можете не притворяться, Елена. Власть — восхитительная штука, особенно для нас, женщин. Я родилась обычным человеком в Европе семнадцатого века и прожила сорок шесть земных лет. Тогда я ради власти пошла бы даже на убийство. — Ее губы сложились в озорную улыбку: — Но ведь получается, кое-кого я все-таки лишила жизни, не правда ли? Всем нам когда-нибудь приходится делать выбор. — Откинувшись на спинку стула, она вгляделась в мое лицо и снова улыбнулась: — Думаю, мы с вами неплохо поладим. Такие, как вы, не каждый день встречаются — прирожденная охотница и при том не эгоцентрик, как мои собратья.

Принесли десерт и кофе. Я спросила, каково это — прожить столько столетий, и до конца ужина Кассандра развлекала меня байками.

Когда мы вышли, Адам последовал примеру Пейдж и предложил мне проехаться с ними. Джереми случайно нас услышал и настоял, чтобы я согласилась — надеясь, видимо, что в отсутствие старших молодежь будет поразговорчивей. Впрочем, после этого он отозвал меня в сторонку и заверил, что поедет следом на «эксплорере».

Адаму, в отличие от Джереми, места на парковке за рестораном найти не удалось, поэтому мы втроем направились к соседнему переулку. На другой его стороне я приметила старый «джип» с калифорнийскими номерами, который уже видела у «Легион-холла».

— Ваш? — поинтересовалась я у Адама.

— Увы.

— Долгая же вышла поездка.