Похищенная

— Это не совсем верно, — возразил ученый. — Согласен, заклинатели для нас важнее, но, вместе с тем, работа с оборотнями предоставит бесценные сведения о природе их физической мощи и чувственного восприятия. Вампир пригодился бы в…

— Черт побери! Не верю своим ушам! Да вы не лучше Сондры! Соблазнились…

Кармайкл потянула меня дальше, и окончание его реплики расслышать не удалось. Я сделала вид, будто споткнулась, но голоса уже стихли. Тянуть стало бессмысленно, и я проследовала за докторшей в лазарет.

Оказалось, ничего особенно неотложного меня там не ожидало. Из места инъекции хлестал густой зловонный гной с примесью крови, а само оно раздулось до размеров мячика для гольфа: Бауэр рисковала потерять руку ниже локтя. Да, признаю, в обычных обстоятельствах было бы, о чем беспокоиться, но когда человек превращается в оборотня, это лишь одна из многочисленных угроз для его существования. Я снова порекомендовала Кармайкл ничего не выдумывать, пускай превращение продолжается само собой. Следует проводить только самое простое, если не примитивное лечение. В данном случае — очистить рану от сгустков крови, наложить на опухоль компресс и следить за изменениями температуры.

Все это время Бауэр оставалась погружена в кому. Вообще она ни разу не приходила в сознание с той минуты, как повалилась без чувств на пол в моей камере. Природа взяла свое — отключила мозг и направила все имеющиеся ресурсы на поддержание тела.

Криз наконец-то прошел, и Кармайкл решила переселить меня в лазарет на постоянной основе. С моей стороны возражений не последовало. Чем дальше от камеры и ближе к свободе, тем лучше. Само собой, Матасуми был не в восторге от этой идеи. Он долго препирался с Кармайкл и — как обычно — уступил. В лазарете для меня выделили отдельную койку и поставили круглосуточную охрану — один молодчик в помещении, двое за дверью. Однако я выдвинула собственное требование: никаких наручников. Если Бауэр вдруг очнется, беззащитной я оставаться не желаю. Спор продолжался долго, но в конце концов Матасуми и Кармайкл сдались. Браслеты с меня сняли — правда, теперь в лазарете дежурило двое охранников.

Все еще не теряя надежды установить контакт с Пейдж, я мысленно составила список вопросов, которые планировала задать Альфе. О собственном превращении я мало что помнила. Не забылось только, как Джереми объяснял, что обезболивающих дать не может, «природа должна все сделать сама» (он твердил это постоянно). Один-единственный раз он прибегнул к помощи медикаментов. Почему — неизвестно, но ведь это означает, что его правило допускало и кое-какие исключения! Так какие же? Как я узнаю минуту, когда не давать Бауэр транквилизатор станет опасней, чем усыплять ее? А ремни и бинты? «Слишком туго», «слишком свободно»… где граница между этими крайностями? Безумие придаст Бауэр сил, но представляет ли она угрозу для опытного, здорового оборотня — то есть меня? И еще слюна. При обычном укусе в кровь человека попадает ограниченное количество слюны. Бауэр вогнала себе ударную дозу. Стоит ли беспокоиться на этот счет? Не возникнут ли какие-то осложнения из-за того, что слюну ввели путем инъекции? Джереми все это знает, мне необходимо посоветоваться с ним.

Разговор так и не состоялся. Я, как могла, отгоняла дремоту, но после полутора суток бессонницы и стресса, силы мои были на пределе. Пейдж на связь не вышла.

Следующий день начался с череды разнообразных приступов. Сначала Бауэр били судороги. Потом она чуть не задохнулась: глотка у нее распухла, шейные мышцы стали толще — началось превращение человека в волка. Однако анатомия Бауэр была к этому еще не готова: снаружи шея изменилась, а все, что находилось внутри — дыхательное горло, пищевод и так далее — осталось прежним, человеческим. Подробностей не знаю, я не врач, а Кармайкл растерялась. Пугало другое: Бауэр вообще перестала дышать. Если бы мы занялись выяснением причин, она бы попросту умерла. Я запрокинула женщине голову — дыхательные пути при этом распрямились — и стала усиленно массажировать ей шею, стараясь вернуть той очертания, присущие человеку. Это давало результаты, но слишком медленно. Кармайкл беспокоило, что у пациентки разовьется кислородное голодание. Я с ней согласилась, и в итоге докторше пришлось провести экстренную трахеотомию. Ничего увлекательнее в жизни не видела. Наконец угроза миновала, и мы вздохнули с облегчением… на какое-то время.