Похищенная, или Красовица для Чудовища

Заметив, что её потряхивает, Донеган снял сюртук и накинул его пленнице на плечи. Мишель вздрогнула, но отказываться не стала, лишь тихонько вдохнула ставший уже знакомым горьковатый запах.

— Тебе нужно было развеяться. Мне — понять, что с тобой происходит.

— Ты и Гален… Мистер Донеган, — девушка помедлила, не зная, продолжать или лучше молчать. А осознав, что всё равно не сможет это в себе держать, на выдохе выпалила: — Скажи, вы такие же, как лугару?

Тишина пугала даже больше, чем ответ, который одновременно и боялась, и надеялась услышать.

— Кейран, скажи! — выкрикнула, выбивая из себя этот крик. Он растворился в оглушительном раскате грома, пронёсшегося над вспаханным полем. — Скажи, — взмолилась. Теперь уже чуть слышно, отступая от мужчины, не сводящего с неё тяжёлого взгляда. — Кейран, пожалуйста…

— Откуда узнала? — мрачно усмехнулся Донеган, подступая.

— Дневник Каролины Фоулз. Значит… это правда? Вы в самом деле прокляты? — с опаской подняла на него глаза, в которых снова стояли слёзы.

Мишель казалось, продолжи Донеган молчать, и она сойдёт с ума! А если вдруг рассмеётся и беззаботно примется увещевать, что всё это россказни сумасшедшей — поверит. Позволит обмануть себя в который раз, ведь так намного легче. Она наконец перестанет ёжиться под тёмным, как расстилавшаяся под ними земля, взглядом. Не будет вздрагивать от малейшего касания жёстких пальцев.

Но вместо лжи, которую уже почти желала, услышала тихие слова:

— Да, мы прокляты. Я и вся моя семья.

— Нет… Не трогай меня! — Девушка в страхе шарахнулась, когда Донеган попытался к ней приблизиться, и бросилась прочь, навстречу молнии, расколовшей надвое небо.

Не оглядываясь, Мишель бежала по изрезанному бороздами полю. Увязая ногами в жадно пьющей весеннюю воду почве. Слыша, как позади, совсем близко, громовым раскатом звучит её имя:

— Мишель!

— Отпусти! Ну что тебе стоит?! — расплакалась, вытолкнув из себя хриплое.

Казалось, небо рыдало вместе с пленницей. Дождевые капли смешивались со слезами, прозрачными ручейками текли по щекам, полыхавшим лихорадочным румянцем.

— Мы расплачиваемся за ошибки наших предков. — Кейран следовал за ней тенью, но не касался девушки, опасаясь вызвать в Мишель ещё больший страх. — На беду всех Донеганов, Даген узнал об измене. В новолуние, когда оборотни не могли обращаться, вместе с наёмниками напал на поселение шейвари. Использовал против лугару их же магию. Спастись в ту ночь не удалось никому. За это вожди племён прокляли его, а с ним и всех тогда ещё не рождённых Донеганов. Раз в месяц мужчины нашей семьи вынуждены превращаться в волков. Поверь, не мы выбрали такую судьбу. Её за нас выбрал Даген Донеган. Мы — отражение его звериной сути.

— И даже дети? — Мишель не заметила, как перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась. Обернулась и затихла, ожидая ответа, на какой-то миг забыв, как дышать.

— Проклятие обретает силу в двадцатипятилетнем возрасте. Столько было Дагену, когда он напал на оборотней.

— А что же Катрина и Аэлин?

— Лугару наказали Каролину за прелюбодеяние, превратив в пленницу дома, который она так ненавидела. Магия не выпускала её за пределы Блэкстоуна.

— Значит, и они тоже…

Мишель недолюбливала Катрину за высокомерие. К мисс Кунис же испытывала стойкую неприязнь. А уж когда видела квартеронку рядом с Кейраном… Но сейчас за них нестерпимо болело сердце.

— Никогда не покидали Блэкстоун, — кивнул оборотень и, горько усмехнувшись, закончил: — Они — вечные пленницы. Мы — звери.

— И та служанка… — слова сорвались прежде, чем Мишель успела затолкнуть их в себя обратно.

Закусила губу и отшатнулась от тьмы, захлестнувшей серые глаза.

Глаза волка. Животного.

— Я не мог себя контролировать. Мишель! — Кейран удержал вновь готовую сорваться девушку, бережно привлёк её к себе. — Эта часть моего естества мне не подвластна.

Пленница забилась в его руках, но Донеган не отпускал. Обнимал крепко и одновременно нежно, не позволяя ей вырваться. Пока она, уставшая, опустошённая эмоциями, наконец не затихла.

— Но я никогда, слышишь, никогда не сделаю тебе больно. Не бойся меня, ангел. Только не меня. Я никогда не причиню тебе вреда.

Горячие пальцы касались кожи, скользили мягко, повторяя оставленные на щеках чуть заметные узоры дождя. Чувствуя, что пленница начинает успокаиваться, а сам он от её близости, наоборот, снова сходит с ума, молодой человек уступил искушению. Нашёл сладкие губы губами. Мягкие, податливые, они раскрылись, покоряясь. Поддаваясь его напору, его жажде. Желанию быть с ней, чувствовать рядом. Вдыхать этот кружащий голову запах.

Выпивать горячее дыхание, а с ним и все страхи. Ощущать, как сердце под ладонью начинает биться уже не так тревожно. Его же собственное как будто участвовало в скачках на выживание.

В тот момент для Донегана было неважно, что он не имел права её касаться. Что Мишель Беланже должна достаться Галену, а ему следовало держаться от неё подальше.

И уж точно не следовало так исступлённо, так жадно целовать бунтарку.

Но разве можно устоять перед этим кареглазым соблазном?