Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье

— Что же тут хорошего? Ведь истопник не убийца, это совершенно ясно. Он был пьян как свинья, да он вообще не способен убить, разве что случайно, а это убийство не было случайным. Убийца знал школу, знал мои привычки, знал, что Энис Хэллорен последней зайдет в учительскую, потому что я туда никогда не захожу. Он даже знал, что я связана с полицией, и рассчитывал на это.

— Вот как? Да, здесь есть над чем поразмыслить. Если б не головная боль, я бы, пожалуй, согласился за-правлять всем делом отсюда, а так — остается только слушать.

Инспектор безмятежно выпустил очередной клуб дыма. Он был доволен: впервые за многие годы ему выдалась возможность выкурить сигару от начала до конца, не гася ее по нескольку раз.

— Кстати, ты еще не рассказала мне, как Энис Хэллорен ухитрилась выйти из школы, а потом вновь очутиться в учительской? Не прошла же она назад на цыпочках, специально чтобы ты ее не слышала?

— У меня есть версия на этот счет, но я хотела бы ее как следует обдумать. Если мои подозрения оправдаются, это будет еще одно, причем неопровержимое, доказательство невиновности Андерсона.

— По-моему, ты не хочешь признать виновность истопнику только потому, что против него слишком много улик. Й просто из чувства противоречия пытаешься обвинить кого-нибудь другого. Ты подгоняешь факты под теорию, а не создаешь теорию, опираясь на факты. Боюсь, подозрительность сыграет с тобой злую шутку, когда окажется, что убийца именно тот, на кого с самого начала указывали все улики.

— Возможно, — согласилась Хильда, — но Андерсон не убивал Энис Хэллорен; у него слишком большие ноги и в бровях была солома, да и не похож он на убийцу!

— Сколько раз я говорил тебе, что убийцы ничем не отличаются от нормальных людей! А что ты скажешь о топоре, который кто-то швырнул в тебя сразу же после того, как Андерсон вырвался на свободу? Разве это не свидетельствует против него?

— Конечно, это в первую очередь свидетельствует против него, — опять согласилась Хильда, — но, возможно, кто-то рассчитывал на такое совпадение!

— А версия с лотереей? Ты слишком увлеклась ею, — мягко продолжал инспектор. — Не думаю, чтобы она к чему-нибудь привела. Зачем Джейни Дэвис убивать? Ведь она не получит даже свою половину!

— Она решила отказаться от выигрыша. Похоже, кое-кто усердно убеждает ее не брать денег. Однако до скачек осталось еще несколько дней, и шестое чувство подсказывает мне, что Джейни наверняка изменит свое решение. Слишком все запутано, слишком много фактов. Они не укладываются в целую картину. — Хильда заходила по комнате. — Зачем истопнику туфли Энис Хэллорен? И откуда они у него? Где в тот вечер был МакФарланд? Он утверждает, что дома, а жена — гулял. Почему исчез деревянный топор с витрины, а в меня бросили точно такой же, но настоящий? Почему Андерсон, имея огромные запасы прекрасного виски, не продал ни бутылки, а Тоби из кондитерской, напротив, продает виски направо и налево, а ведь он не имеет никаких дел ни с одной бутлегерской бандой? Почему Энис, совсем еще молоденькая девочка, вдруг пристрастилась к виски? Почему у нее вдруг так резко ухудшилось здоровье? Почему, почему…

— Постой, дай мне хоть слово вставить, — взмолился инспектор. — Или ты не ждешь от меня ответа?

Хильда задумалась.

— Есть и для тебя вопрос. Ответь, почему Энис Хэллорен, специально оставшись после уроков, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям, начала писать на доске ноты и вдруг, не закончив последнего такта, направилась в учительскую? Послушай-ка, вот как звучит этот такт, — и она засвистела: — Фью-иии, фыб-иии.

— Абсолютно никакой мелодии. Ерунда. Не думаю, чтобы это имело хоть какое-то значение.

— Но это может иметь значение. Энис написала ноты за несколько мгновений до смерти. Может, это мелодия какой-то песни, в словах которой есть намек, ведущий к разгадке?

— Я не слышу в этом ничего, кроме воробьиного чириканья, но ты еще подумай, посвисти, до чего-нибудь и додумаешься.

— Я так и сделаю, — Хильда направилась к выходу. — Встретимся завтра, Оскар, а то, боюсь, сестра уже шпионит — под дверью.

— Пока, — отозвался инспектор. — Я многое бы отдал, чтобы уйти с тобой вместе. Очень уж хочется посмотреть на этого Пфуффа.

— Пфаффля.

— Вот именно. Здорово он подшутил над комиссаром. Это ж надо додуматься — оставить подозреваемого в убийстве наедине с этой венской знаменитостью! Интересно, как уважаемый профессор объяснит, почему преступник сбежал у него из-под носа?

— Эти венцы — большие хитрецы. Уж он как-нибудь выкрутится. Ну, чао.

— Что?

— Чао. Так обычно прощается Джордж Свертаут.

— A-а… Ну как, этот бездельник помогает тебе?

— И весьма усердно. Сегодня вечером он начал поиски в новом направлении, — Хильда удовлетворенно улыбнулась. — Юнец делает большие успехи, надо только держать его подальше от дурного примера. Мне нравится с ним работать. Он выдвинул новую версию в первый же день расследования. А завтра обещал ознакомить меня со своими выводами.