Похищенное дело. Распутин

«Наш Друг» и вправду очень изменился. Общение с тогдашним премьером Горемыкиным, с министром Хвостовым и прочими вызвало у умного мужика презрение к «сильным мира сего». И теперь, когда «мама» взялась управлять страной, он верил – его советы будут куда лучше, разумнее, чем решения этих глупых бюрократов. И Распутин все чаще высказывает свое мнение.

«4 октября… Вчера мы видели Гр‹игория› у Ани… Он просил меня тебе передать, что неладно с новыми бумажными деньгами, простой человек не может их понять…»

Именно в то время Распутин вполне серьезно сказал Филиппову, «что если бы его пригласили министром земледелия… тогда бы Россия „завалилась“ пшеном и пшеницей».

Но порой внезапно оживала в нем опасная, таинственная сила. Свидетели описали закатившиеся глаза, хрипы и белое, без кровинки, лицо мужика во время этих видений – порой удивительных…

10 ноября Аликс пишет Ники: «Его сильно мучит, и Он в течение двух часов почти ни о чем другом не говорил… Дело в том, что ты должен приказать, чтобы непременно пропускали вагоны с мукой, маслом и сахаром. Ему ночью было что-то вроде видения – все города, железные дороги и т. д. Трудно пересказать Его рассказ, но Он говорит, что это все очень серьезно… Он хочет, чтобы я обо всем этом поговорила с тобою очень серьезно и строго… Он предлагает, чтобы в течение 3-х дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. Это в данную минуту даже более необходимо, чем снаряды или мясо… Для этого надо сократить пассажирское движение, уничтожить 4-е классы на эти дни и вместо них прицепить вагоны с мукой и маслом из Сибири… Недовольство будет расти, если положение не изменится. Люди будут кричать и говорить тебе, что это неисполнимо… Но это необходимая, важная мера…»

Конечно, и без видений умный мужик мог понять: трупами русских уже усеяны Галиция и Польша, а если к крови добавится еще и голод… Столица не привыкла к недостатку продуктов. Погубит, все погубит голодное брюхо!

Все случится так, как он говорил. Именно с нехватки хлеба в столице начнется гибель империи в феврале 1917 года.

Но, несмотря на натиск Аликс, царь не сможет последовать совету мужика – не было людей, которые могли бы организовать доставку продовольствия. Новый министр внутренних дел Хвостов, которому это поручили, был в то время занят совсем иным…

Мужик веселится

Приближалась очередная сессия Государственной Думы, по словам Белецкого, – «с опасными речами, в которых могли коснуться безмерно усилившегося влияния Распутина»… И мужик узнал: вместо того чтобы бороться за него с Думой, Белецкий и Хвостов выдвинули «спасительную идею». Эти два чиновника, назначенные его же стараниями, решили… убрать Распутина из Петрограда!

Из показаний Белецкого: «Возникла мысль придумать Распутину долгую поездку по монастырям… чтобы к моменту открытия Думы его в столице не было». И дальше – удивительная фраза: «По прошлому опыту я уже знал, что выступления против Распутина в Думе только усиливали его влияние в силу особого склада характера августейших особ». Наконец-то понял…

Боясь дальнейшего усиления мужика, они решили «убедить высочайшие особы, что такая поездка по святым местам полезна не только в целях умиротворения Думы, но рассеет всякие несправедливые толки о жизни Распутина и будет свидетельствовать о религиозных порывах его натуры во время войны». Для сопровождения «отца Григория» они вызвали распутинских друзей – епископа Варнаву, игумена Тюменского монастыря Мартемиана и архимандрита Августина.

«Я помню приезд Варнавы в Петроград с архимандритом Августином и игуменом Мартемианом, двумя ужасными монахами… Августин был в шелковых рясах, надушенный и напомаженный (Варнава называл его „мой птенец“), а Мартемиан был вдвое толще толстяка Хвостова. Оба эти монаха… производили впечатление полного убожества», – вспоминала Вырубова.

Чтобы «расположить» приехавших монахов, из секретного фонда им было выдано, якобы «в возмещение издержек», по 1500 рублей каждому, а игумену Мартемиану сверх того 2 000 рублей.

«На эту поездку мы решили не жалеть денег», – показал Белецкий.

Так они подкупали монахов, чтобы те следили за Распутиным. Чиновники не понимали, что благожелательство «старца» для них куда важнее. И конечно же монахи ему все рассказали. Видимо, Распутин от души смеялся, рекомендуя друзьям взять полицейские деньги…

Впрочем, он и сам решил извлечь выгоду из ситуации. Сделал вид, что согласен уехать, но… за это попросил Хвостова побыстрее убрать из Тобольска своего врага – губернатора Станкевича.

Из показаний Хвостова: «Я согласился и получил согласие Государя. При этом Государь заметил: „А у меня в Тобольск есть уже кандидат – мой хороший знакомый…“ И, приподняв бювар, вынул записку, написанную рукой императрицы: „Ордовский-Танеевский“. Только потом я узнал, что он является кандидатурой Распутина».