Похищенные

— Ну что, родной, рассказывай. Где ваше логово? Сколько там осталось твоих подельников, пленников? Вооружение, посты, все вываливай. Глядишь, на суде зачтется и проскочишь мимо виселицы.

— Нас всего десять. Там сейчас семеро остались. Баб пленных — две землянки. Сэмэн решил их попридержать, чтобы еще повеселиться, а потом и грохнуть.

— С чего бы такая расточительность? — нахмурился Бородин.

— Так когда Леха и Колек их пользовали, дверь запереть забыли. Ну они и вырвались во двор, а там несколько наших без масок.

— Так вы им свои лица не показываете?

— Не, — затряс головой раненый. — Опознать же могут. А нам что, все время на Диких землях сидеть, что ли.

Ну точно. Сам же догадаться не мог. Ладно. Идем дальше.

— А что же безопасники? Неужели не пытают, кто такие и откуда?

— Да кому мы интересны? Говорим, что хутор у нас в пустоши, и никому до нас дела нет. Место не проходное, горцы стороной объезжают, а потому и патрули к нам не заезжают.

Ох как разговорился милок. Не иначе как надеется на снисхождение. Оно ведь хотя и в шахтах заживо гнить, но это жизнь. А человек, пока живет, надеется.

— И где ваше логово?

— Тут километрах в шести, на берегу Лебединого озера.

— Действительно в пустоши?

— Да. Но только не в самой, а на островке. Там речка впадает в озеро, и разлив есть, а на нем островок с подъездной дорожкой. Сэмэн говорит, что в старину, наверное, была лодочная станция и горожане катались, потому как форма у разлива правильная, прямоугольная.

— Вплавь попасть на остров можно?

— Нет. Там все заилилось и теперь форменное болото. А по периметру островка веревки с крюками в три ряда и острое железо понатыкано. Вспорешь все на свете, а там и рыбы схарчат. Только по подъездной дорожке.

— Что с охраной?

— Двое всегда дежурят в надвратной башне с «гатлингом». Остальные отдыхают.

— Еще пулеметы есть?

— Нет.

— Винчестеры, берданки?

— Три винчестера, остальные — берданки-переделки и револьверы.

— Гранаты?

— Есть пушечка бронзовая, аборигенская. С полгода назад нашли и приладили лафет. Камнями ворота или частокол на раз вышибаем. Но когда без дела, она стоит на заднем дворе.

— Ворота заперты?

— Открытые. Вот вернемся и закроем.

— Понятно. Закрыть лень.

— Так там двое и пулемет. Если ночью-то оно понятно, а днем-то чего? По дорожке метров сто, ширина метра четыре и ни единого кустика.

— Женщин где держите?

— Если не пользуют, то в сарае.

— А пользуют где?

— Дверь рядом. Борделем называем.

— Шаман, — послышался голос Ворота.

— Что случилось?

— Тут одна из баб — землянка.

— Я требую, чтобы меня немедленно освободили! Слышите! Немедленно! Вызовите ваше командование! Я этого так не оставлю!

Игорю даже интересно стало. Он вздернул на ноги пленника и, толкая его перед собой, направился к повозке, из которой то и дело порывалась выскочить весьма представительная особа. В смысле эффектная такая крашеная блондинка бальзаковского возраста. При более близком осмотре оказалось, что жизнь ее все же потрепала. Одежда истерзана. Вся левая сторона лица — один сплошной синяк.

— Сколько она у вас? — дернув скривившегося от боли бандита, спросил Игорь.

— Три дня.

— Вы ей что-нибудь объясняли?

— Да она не верит. Бешеная какая-то, — сквозь визг блондинки, уже добравшейся до Гаагского трибунала, ответил бандит.

— Понятно. Ну чего смотришь? Заткни ей рот, — кивнув на дебоширку, приказал Шаман Вороту.

Потом вновь вернулся к беседе с пленником. Пока идут на полянку, на отвлеченные темы. А как дойдут, он заставит раненого нарисовать схему подворья. С одной стороны, вчетвером наваливаться на семерых — идея не из лучших. Но с другой — не делиться же с теми же пограничниками, егерями или казаками. И уж тем более в ситуации, когда есть вариант войти вовнутрь троянским конем.

— Через сколько вас ждут?

— Дотемна должны вернуться. Болотин иногда опаздывает. Раз четыре часа прождали, — весьма охотно сообщил мужик.

— Кстати, сколько он обещал за наши головы? — вдруг спохватился Игорь.

— Чего? — не понял пленник.

— Михайлову такую знаешь?

— Сваху, что ли? Ну да, знаю. В смысле видел со стороны и слышал краем уха, — поспешил поправиться он, что Игорю совершенно не понравилось. — Сэмэн даже интересовался у Болотина, примет ли тот девок, если мы побьем ее и ее мужиков. Но Веня отказался. И вообще сказал, чтобы ее не трогали, — продолжал информировать пленник.

— Ты, часом, ничего не путаешь? — Игорь даже остановился, удивленный услышанным.

— Да чего мне путать? Я на той стрелке не был, но Сэмэн, помню, недоволен был. Без баб и рыпаться нечего. Основной хабар с них. Машину бросить придется, потому как тут каждые колеса наперечет и их лучше нормально купить. «Гатлинг»? Куда нам еще и третий? Патронов на них не напасешься. И продать не продашь, они тоже приметные. Спицын каждый свой ствол помнит. А там и на нас выйдут.

— А аборигенам загнать?

— Не возьмут. Если только даром. Да и то сомнительно. Говорю же, прожорливые больно, а патроны денег стоят.

За беседой вышли на полянку, и Игорь направился прямиком к Болотину и Кире. Посмотрел в глаза сутенера.