Похищенные

Медсестра-психотерапевт, она знала, как срабатывают воспоминания о травмах. Вернее, как они не срабатывают. Как они искажают прошлое или вообще стирают. И все-таки эти слова потянулись сквозь туман времени, как провод под напряжением.

«похоронена заживо похоронена заживо похоронена заживо»

Она не удивилась, когда ее стационарный телефон зазвонил.

Глава 12

Ван

– Душ и сон! – скомандовал Чендлер, когда я вышла из его кабинета.

В полицейском управлении Миннеаполиса мне говорили то же самое. Это означало, что я слишком задержалась на работе. Пора привести себя в порядок и отдохнуть.

Я кивнула, но когда мы с Гарри прошли половину коридора, обнюхала свой рукав.

– От меня очень воняет, да?

– День был долгим. – Гарри старался не сморщить нос, отчего вид у него сделался таким, будто он сдерживает чих. Я постаралась не рассмеяться. Меня удивило мое внезапное желание доказать ему, что я не такая глупая, какой пытался представить меня Чендлер. Я подавила этот порыв. Все, что имело значение – то, как я буду выполнять свою работу.

– У тебя тоже.

Вот только Гарри выглядел так, словно только что вернулся из спа-салона. В общем, как обычно. Когда мы возвращались из Коста-Рики, я задела его локтем, как бы невзначай, но на самом деле – чтобы проверить, настоящий ли он. Сейчас мне захотелось сделать то же самое.

– Я пойду домой, как только пообщаюсь с другими судмедэкспертами, – сказал Гарри. – Агент Камински прислал стоматологические записи Эмбер Кайнд, и я переслал их остальным. Я хочу убедиться, что они были получены.

Что у тебя за дом, Гарри Стейнбек?

Я готова была поспорить, что вся его мебель обтянута пластиковыми чехлами.

– До завтра, – улыбнулась я.

Гарри кивнул, в его голубых глазах читалось любопытство. Сил разбираться, чем оно было вызвано, у меня уже не было.

* * *

У меня хватало веских причин сразу ехать домой, начиная с того, что я не спала как следует уже почти сорок часов. Но был и по крайней мере один серьезный аргумент сперва заглянуть в полицейский участок: нужно было как-то налаживать отношения с Комстоком. Я не знала, возможно ли в принципе его умаслить, но ради дела стоило попробовать.

Комсток не стал бы открыто совать мне палки в колеса. Он не мог не рисковать своей репутацией теперь, когда я стала официальным руководителем команды Бюро. Но в правоохранительных органах знают множество незаметных способов подорвать авторитет того, кто вам несимпатичен. Я не могла позволить, чтобы отношение Комстока ко мне помешало мне выяснить, что случилось с этими девочками. Так что какой бы отвратительной мне ни казалась мысль проглотить свою гордость и попытаться к нему подмазаться, другого выбора я не видела.

Припарковавшись перед двухэтажным кирпичным зданием, я долго всматривалась в него; страх и ненависть метались во мне, как крысы. Мне нравилось здесь работать. Нравилось общаться с Бартом. Я отдала этому делу десять лет жизни, а меня просто выгнали. Я не была здесь с того самого дня, как ушла, сжимая в руках хлипкую картонную коробку со всяким барахлом, по большей части подарками Барта.

«Детка, я привез тебе снежный шар», – говорил он, вернувшись из очередного отпуска, который провел в одиночестве. Или: «Думаю, тебе понравятся эти конфетки с кокосом, на Гавайях от них все без ума».

Я ушла с высоко поднятой головой и прямой спиной, потому что пошли они к черту. Раз я им не нужна, они мне тоже не нужны.

По крайней мере, так я сказала тебе.

Потерев глаза, горевшие огнем, я вышла из машины и направилась к зданию, пока не потеряла самообладание. Надо было, конечно, принять какой-никакой душ, а не только побрызгаться дезодорантом перед встречей с Чендлером. Но теперь было уже слишком поздно, и к тому же, насколько я помнила, в участке вечно стоял аромат раздевалки.

– Агент Рид, пришла на встречу с детективом Комстоком, – сказала я парню на стойке регистрации, показывая свой значок.

– Он вас ждет?

Слава всем богам, этого парня я не знала. Ему было чуть за двадцать, волосы взлохмачены, вид дерзкий. Его бейджик сообщал миру, что он – Ленц. Ложь далась легко.

– У нас запланирована встреча в восемь тридцать.

Ленц защелкал по клавиатуре.

– Что-то не вижу.

Я про себя поблагодарила его за подтверждение того, что Комсток еще здесь, а потом посмотрела на него так, что он понял – это не моя проблема. Он нахмурился, но махнул мне рукой в ответ:

– Двести семнадцатый кабинет.

И вот так я скатилась с вершины холма в канаву. Двести семнадцатый – это бывший кабинет Барта, лучший в округе. Лучше бы Ленц выбил мне зубы.

– Спасибо. – Я направилась к лестнице. Здесь пахло именно так, как я запомнила, и все это место по-прежнему ощущалось до боли родным. Мое сердце десять лет билось в такт его звукам: звону лифта, возмущенному вою обнаруживших, что кто-то допил весь кофе и не заварил новый, прозвищам, шуткам.