Похищенный. Катриона

— Что же, остается надеяться, что он будет посметливее тебя. В противном случае, боюсь, он мало чего разберет. Видишь ли, вот как я это все себе представляю. Этот крест отдаленно напоминает смоляной, то есть огненный крест, который служит сигналом сбора наших кланов. Однако Джон должен догадаться, что сейчас восставать не время, иначе был бы другой знак — не просто крест на окне. И тогда он сообразит: «Коль скоро клан восставать не будет, что-то непременно за этим кроется». И тут он заметит мою пуговицу, пуговицу Дункана Стюарта, и смекнет наконец: «Сын Дункана Стюарта укрывается где-то поблизости. Ему нужна моя помощь».

— Все это прекрасно. Положим, он догадается. Но как он поймет, где нас искать? Ведь здесь кругом заросли, до самого Форта.

— Какое верное наблюдение! — усмехнулся Алан.— Но тут Джон Брек обратит внимание на две ветки, березовую и сосновую, и сообразит, коли у него есть хоть капля сообразительности, что Алан укрывается в лесу, где березы растут вперемежку с соснами, а такое в здешних краях увидишь не часто. Тогда он вспомнит про Корринакиг и придет искать нас сюда. Ну, а ежели не смекнет, не придет, то чтоб его тогда черти прибрали! Недостоин он в таком случае называться Джоном Бреком.

— Вы, мой друг, конечно, не лишены изобретательности,— сказал я, подражая насмешливому тону Алана.— Но не проще ли вместо креста оставить ему записку?

— Глубокомысленное замечание, мистер Бальфур из Шоса,— отвечал Алан с неменьшей насмешливостью.— Конечно, куда проще оставить ему на окне записку, но беда в том, что Джону Бреку не просто будет ее прочесть. Для этого ему придется года три походить в школу, а нам к тому времени, полагаю, наскучит его дожидаться.

Итак, в тот же день, как только стемнело, Алан понес «огненный крест» в селение и поставил его на окно испольщику. Вернулся он сильно встревоженный: собаки, почуяв его, подняли лай, из домов высыпали селяне, он даже слышал будто, как забряцали мечи, и видел, что в дверях соседнего дома мелькнул красный мундир. Как бы то ни было, весь следующий день мы провели на краю леса, ведя наблюдение, и при появлении Джона Брека готовы были подать ему знак, а в случае приближения красномундирников времени на то, чтобы дать тягу, было у нас достаточно.

Около полудня на освещенном солнцем склоне показался человек, тяжело поднимающийся в гору, наискосок к нам. Он поминутно оглядывался по сторонам, заслоняя от солнца глаза. Алан свистнул. Человек обернулся к нам, сделал несколько шагов и остановился. Алан свистнул еще раз, путник двинулся к нам. Так по свисту дошел он до места, где мы его поджидали.

Это был оборванный, бородатый, дикого вида горец лет сорока, с лицом, сильно изрытым оспой, глядевший исподлобья тупым и в то же время свирепым взглядом. Хотя по-английски он не мог связать и двух слов, Алан, по милому своему обыкновению, не позволял ему в моем присутствии переходить на гэльский. Чужой ли язык заставлял горца казаться таким тупым и дремучим, но только мне почему-то подумалось, что он мало расположен нам помогать и пришел сюда лишь из страха.

Алан начал растолковывать ему поручение к Джеймсу, но испольщик и слушать не пожелал.

— Моя все забудет,— визгливым голосом сказал он и объявил, что пойдет только с письмом, а если письма не будет, то он-де умывает руки.

Я подумал было, что Алан станет в тупик: мы не располагали в ущелье письменными принадлежностями. Но он оказался куда находчивее, чем я предполагал. После некоторых поисков он принес из леса перо лесного голубя, очинил его кинжалом, затем из пороха и воды изготовил нечто вроде чернил и, оторвав угол от своего французского патента, который носил в кармане как талисман, долженствующий уберечь его от виселицы, написал следующие строки:

Любезный родственнику пришли, пожалуйста, деньги с предъявителем сего письма в место, ему хорошо известное.

Любящий тебя кузен, А. С.

Записка была вручена испольщику, и тот, уверив нас в своей расторопности, поспешил удалиться.

Три дня прошло в ожидании, и вот наконец часов в пять пополудни из леса послышался свист. Алан откликнулся. Вскоре внизу у ручья показался испольщик и, как и прежде, остановился, отыскивая нас глазами. Вид у него был уже не такой угрюмый, как раньше; несомненно, он был доволен, что покончил со столь опасным и хлопотным поручением, свалившимся ему на голову.

Мы услышали новости: в Аппине хозяйничают красномундирники, находят оружие, произведены аресты. Джеймс и несколько его слуг заключены в Форт-Уильям-скую тюрьму по подозрению в соучастии. Ходили слухи, что Кэмпбелла убил Алан Брек. Объявления были развешаны, за поимку Алана и меня была обещана награда в сто фунтов.