Похищенный. Катриона

- Такой вопрос задавать, конечно, еще рано,- ответил я.- Барышня молода, и я, к несчастью, тоже. И видел я ее всего один раз. Не стану отрицать,- добавил я, решив испытать ее на откровенность,- что после нашей встречи я о ней часто думал. Но это одно, и совсем другое - давать обещания. Вот тогда бы я, бесспорно, показал себя дураком.

- Как вижу, ты умеешь говорить прямо,- сказала старая дама.- Слава богу, я тоже это умею! У меня хватило глупости взять на попечение дочку этого прожженного плута. Прекрасную я на себя взвалила ношу! Но раз уж так, тащить ее я буду по-своему. Вы же не хотите сказать мне, мистер Бальфур, лэрд Шоса, что женитесь на дочери Джеймса Мора, висельника? Ну, а раз о женитьбе речи нет, так и ухаживаниям конец. Вот тебе и весь сказ. У молоденьких девушек нежные сердечки,- добавила она, кивая.- И хотя, глядя на мои морщины, ты можешь этому не поверить, но и я когда-то была молоденькой и не вовсе дурнушкой.

- Леди Аллардайс! - сказал я.- Полагаю, я назвал вас верно? Вы говорите за нас обоих, а это не лучший способ прийти к согласию. Вы наносите мне не слишком благородный удар, спрашивая, женюсь ли я у подножия виселицы на девушке, которую видел раз в жизни. Я уже сказал вам, что у меня достанет разума не давать опрометчивых обещаний. И все же я скажу вам больше: если она и дальше будет мне нравиться, как я того ожидаю,

ни ее отцу, ни виселице нас не разлучить! Что до моих родичей, так я точно найденный у дороги подкидыш. Дяде своему я ничем не обязан, и если когда-нибудь женюсь, то лишь в угоду одному человеку - себе самому.

- Я таких вещей наслышалась еще до того, как ты появился на свет,- сказала миссис Огильви,- и верно потому для меня все это звук пустой. Джеймс Мор, к моему стыду, со мной в родстве. Но чем лучше род, тем больше в нем висельников и обезглавленных,- так уж издавна ведется в несчастной Шотландии. Да если бы дело было только в виселице! Пожалуй, я бы даже предпочла, чтобы Джеймса вздернули и ему пришел бы конец. Катрин девочка хорошая, добросердечная и весь день терпеливо сносит воркотню такой старой хрычовки, как я. Но видишь ли, не все тут просто. Она без памяти любит этого бесстыжего попрошайку и предателя, своего отца, и совсем помешана на Макгрегорах, да на запрещенных именах, да на короле Иакове, и на прочем таком же вздоре. А если ты думаешь, что сумеешь наставить ее на верный путь, так горько ошибаешься. Ты говоришь, что видел ее всего раз…

- Мне следовало бы сказать, что я говорил с ней только раз,- перебил я.- А видел я ее опять сегодня утром из окна в доме Престонгрейнджа.

Возможно, я не удержался потому, что это как бы придавало мне важности, но тут же поплатился за хвастливость.

- Что-что? - вскричала старая дама и нахмурилась.- И разговаривали вы тоже у двери лорда-адвоката, так?

Я подтвердил.

- Гм! - сказала она и продолжала сердито: - Я ведь только от тебя знаю, кто ты такой и зачем пожаловал. Ты говоришь, что ты Бальфур из Шоса. Только я-то почем знаю, может, ты Бальфур из дьяволовой лапы. Может, ты пришел за тем, за чем говоришь, а может, одному черту известно, зачем ты явился! Я из добрых вигов, веду себя смирно и всем своим мужчинам головы на плечах сохранила. Но из добрых-то из добрых, а ставить себя дурой не позволю. И я тебе прямо скажу: что-то многовато у тебя дверей и окон лорда-адвоката для того, кто ищет дочь Макгрегоров. Можешь так и передать своему лорду-адвокату с нежным моим поклоном. Примите и вы мой прощальный поклон, мистер Бальфур,- добавила она, сопровождая слово делом.- Счастливо вам вернуться туда, откуда явились.

- Если вы думаете, что я соглядатай!..- воскликнул я и не смог больше произнести ни слова, а только смерил старуху гневным взглядом, потом поклонился и пошел прочь.

- Э-эй! Постой! Наш кавалер надулся! - воскликнула она.- Думаю, что ты соглядатай? А что еще прикажешь мне думать, если я про тебя ничего не знаю? Но теперь я вижу, что ошиблась, и раз уж на поединок с тобой я не выйду, то прошу меня извинить. Хороша бы я была, размахивая мечом! Ладно-ладно,- продолжала она,- по-своему ты не так уж плох. Как погляжу, найдутся у тебя и свои достоинства. Но, Дэвид Бальфур, довольно тебе быть деревенским забиякой. Отучись от этого, молодчик. Приучи свою спину быть погибче, да меньше думай о своей персоне, постарайся зарубить у себя на носу, что женщины - не гренадеры. Только где тебе! Ты до последнего дня будешь знать о женщинах не больше, чем я о холощении свиней.

Я не привык слышать подобные выражения в устах благородных дам. Единственные две дамы, с которыми я был знаком,- миссис Кэмпбелл и моя матушка - отличались богобоязненностью и чурались всякой грубости. Полагаю, мое недоумение проскользнуло в моих глазах, так как миссис Огильви вдруг разразилась смехом.