Похищенный. Катриона

— Ну, если тебе только этого не хватает, Алан, терпеть еще можно,— заметил я.

— Да, жаловаться мне вроде бы не пристало,— сказал он.— Все-таки из этого чертова стога я выбрался!

— Значит, он тебе очень наскучил? — спросил я.

— Не то слово! — ответил он.— Меня не так просто заставить пасть духом, а все же свежий воздух и чистое небо над головой мне куда больше по душе. Я — как Черный Дуглас в старину, который (так, кажется?) любил песни жаворонка больше мышиного писка. Ну, а в стогу, Дэви, хотя прятаться там было лучше некуда, спорить не стану, темно с утра до ночи, хоть глаз выколи. Дни (а может, и ночи — как я мог их различать?) тянулись порой, что твоя зима.

— А как ты узнавал, что пора идти в лес к назначенному часу? — спросил я.

— Ужин мне с капелькой коньяка и огарком, чтобы хоть ел я не в темноте, хозяин приносил в одиннадцать,— ответил Алан.— И как только я кончал, пора было идти в лес. Я лежал там и очень ждал тебя, Дэви,— добавил он, кладя руку мне на плечо.— И просто догадывался, что два часа уже миновали. Разве что приходил Чарли Стюарт и глядел на свои часы. И опять в проклятый стог. Да, тоскливые были деньки, и я рад, что они позади!

— А как ты коротал время? — спросил я.

— Да как умел! — воскликнул он.— Бросал кости. Я в этой игре большой мастер! Только что за удовольствие показывать свою сноровку, когда тебя никто не видит? Или сочинял песни.

— А о чем? — осведомился я.

— Да про оленей и про вереск,— сказал он.— И про древних вождей, и про все то, о чем поют в песнях. И еще я делал вид, что у меня в руках волынка и я на ней играю. Всякие танцы. И по-моему, чудесно я их играл. Слово даю, я почти их слышал! Но главное, все это уже позади.

Тут он вновь начал расспрашивать меня о моих приключениях во всех подробностях, одобрял и восторгался, повторяя, что я «молодец на редкость».

— Так, значит, Саймон Фрэзер тебя напугал? — спросил он.

— По правде говоря, очень,— признался я.

— Так я бы на твоем месте тоже испугался, Дэви,— сказал он.— Это же страшный человек. Но будем и к нему справедливы: на поле боя он заслуживает всякого почтения.

— Такой он храбрый? — спросил я.

— Ну, в храбрости он не уступает моей стальной шпаге,— ответил Алан.

Рассказ про мой поединок привел его в ярость.

— Только подумать! — вскричал он.— Я же показывал тебе этот прием в Корринакиге! И трижды — трижды! — у тебя выбивают шпагу! Какой позор для меня, твоего учителя! Ну-ка, остановись и вытащи шпагу. Ты с места не сдвинешься, пока не будешь готов в следующий раз показать себя лучше, а мне сделать больше чести!

— Алан! — возразил я.— Ты с ума сошел. Сейчас не время заниматься фехтованием.

— Это верно,— признал он.— Но три раза! А ты стоишь, как соломенное пугало, а потом бегаешь за своей шпагой, как собачонка за поноской! Дэвид, этот твой Дункансби, должно быть, большой мастер! Несравненный! Будь у меня время, я бы тотчас повернул назад, чтобы самому испробовать, каков он. Редкостный должен быть искусник!

— Вздор! — сказал я.— Ты забываешь, что дрался-то он со мной!

— Помню! Но чтобы три раза! — возразил он.

— Ты же знаешь, что я никуда не гожусь! — чуть не крикнул я.

— В жизни ничего подобного не слышал! — сказал он.

— Одно я тебе обещаю, Алан,— сказал я.— Когда мы встретимся снова, тебе не надо будет стыдиться, что твой друг не способен постоять за себя со шпагой в руке. Я научусь фехтовать.

— В следующий раз...— повторил он.— Но когда это будет, хотел бы я знать!

— А об этом, Алан, я тоже думал,— ответил я.— И у меня есть план. Я решил стать законоведом...

— Скучное это занятие, Дэви! — перебил он.— Да и не совсем чистое. Лучше бы ты надел королевский мундир.

— Тоже неплохой способ устроить нашу будущую встречу! — воскликнул я.— Только на тебе-то будет мундир короля Людовика, а на мне — короля Георга, так что веселая получится встреча!

— Пожалуй, ты говоришь дело,— признал он.

— Ну, так быть мне законоведом,— продолжал я.— И согласись, это самое подходящее ремесло для человека, у которого трижды выбили шпагу. Но главное вот что: один из лучших университетов для такого рода занятий — тот, где обучался мой родственник Пилриг, — находится в Лейдене, в Голландии. Ну, что скажешь, Алан? Разве офицер полка Королевских шотландцев не может взять отпуска да и отправиться в гости к лейденскому студенту?

— Еще как может! — воскликнул он.— Видишь ли, я на хорошем счету у моего полковника, графа Драммонда-Мелфорта, и, что еще важнее, один мой родственник, подполковник, служит в шотландско-голландском полку. И никто не удивится, если я попрошу отпуск, чтобы повидать подполковника Стюарта из Холкетта. Лорд Мелфорт, человек ученый — он пишет книги, точно Юлий Цезарь,— без сомнения, только рад будет услышать все, что я узнаю во время моей поездки.

— Так лорд Мелфорт — литератор? — спросил я. (Как ни уважал Алан солдат, я еще больше уважал людей благородной крови, которые писали книги.)

— Вот-вот, Дэви! — подтвердил Алан.— Хотя, казалось бы, у полковника должно найтись много других дел поважнее. Но не мне это говорить, не тому, кто сочиняет песни.