Похищенный наследник (ЛП)

Потом мы уехали, и Миколаш был как незаземленный провод в машине, который бил током и был полностью способен поразить меня до смерти, если я посмею до него дотронуться.

И вдруг ни с того ни с сего он отвез нас в «Yard». Я даже не подумать не могла о том, что там показывают «Блаженство». Я почти забыла о существовании шоу, живя в странном фантастическом мире особняка Миколаша. Но как только я увидела Марни и Серену на сцене, я точно знала, где мы находимся.

Боже мой, видеть то, что я создала... это было так непохоже на выступление в балете. Это было похоже на просмотр моего собственного сна, полного, яркого и реального. Я не могла дышать.

Я видела множество репетиций, но это было совсем другое, в полном гриме и костюмах, с освещением и декорациями. Я чуть не заплакала, я была так счастлива.

Я должна была сидеть прямо перед зрителями, вокруг меня была моя семья. Так бы и случилось, если бы Миколаш не похитил меня.

На мгновение меня охватил гнев. Я вспомнила все, что потеряла за последние недели — мои танцы, день рождения отца, семестр в школе.

Я посмотрела на Миколаша, настолько разъяренная, что могла бы что-то крикнуть ему. Но он совсем не смотрел на меня — он смотрел через стекло, наблюдая за балетом. У него было такое выражение лица, как во время сна. Суровость и гнев исчезли. На его месте было спокойствие.

И я вспомнила, что на самом деле я не пропускала танцы у него дома. На самом деле, я делала больше, чем когда-либо. При этом создавая нечто совершенно непохожее на то, что я делала раньше. Не продукт старой Нессы, а новой Нессы, девушки которая развивается, растет и меняется с каждым мгновением, так, как я никогда бы не смогла, если бы осталась дома.

Мой гнев улетучился. Мы закончили смотреть шоу и поехали домой. Я думала, что Миколаш поднимется со мной наверх. Но вместо этого он куда-то умчал.

И теперь я лежу здесь, не в силах заснуть, пока не услышу, как его машина подъезжает к дому.

Потому что где бы ни были гангстеры, там никогда не бывает безопасно.

Всегда есть шанс, что именно в эту ночь они не вернутся домой.

Проходит час. Может быть, больше. Наконец, я слышу, как шины катятся по рыхлым камням на подъездной дорожке.

Я вскакиваю с кровати, отбрасывая в сторону пыльные занавески балдахина.

Я бегу вниз по лестнице, обнажая ноги под подолом ночной рубашки. Клара собрала в гардеробе и ящиках столько красивой одежды. Ночные рубашки — единственная вещь, которая вызывает у меня смех. Они такие старомодные, как будто их носила маленькая девочка из викторианской эпохи. Я, наверное, похожа на привидение, когда бегаю по этому месту.

Когда я уже наполовину спустилась по лестнице, Миколаш услышал меня. Он оборачивается. Я вижу длинные царапины на его руках и тыльной стороне ладоней.

— Что случилось! — ахаю я.

— Ничего, — говорит он.

— Куда ты ходил? — я собираюсь дотронуться до его руки, чтобы осмотреть повреждения, но замираю на месте. Люди, которые, скорее всего, могли ранить Миколаша — это моя семья. А это значит, что он мог сделать им что-то ужасное в ответ.

Мой рот открывается от ужаса.

Миколаш видит это. Он говорит: — Нет! Я не... это не....

— Ты обидел кого-то из моих знакомых? — говорю я онемевшими губами.

— Ну... не то чтобы...

Я никогда раньше не видела, чтобы Миколаш заикался. Мой желудок сжимается. Кажется, меня сейчас стошнит.

Я отворачиваюсь от него, но Миколаш хватает меня за плечи, притягивая обратно.

— Подожди, — говорит он. — Позволь мне объяснить.

Он тянет меня из прихожей и ведет в зимний сад.

Он ведет меня через густую зелень. На улице уже почти зима, но здесь все еще тепло и влажно, воздух насыщен кислородом и хлорофиллом. Он усаживает меня на маленькую скамейку, где он сидел, когда я впервые проснулась в его доме.

— Слушай, — говорит он, — я никого не убивал. Я сделал кое кому больно, но он, блядь, заслужил это.

— Кому? — требую я.

— Тому директору.

— Что? — я секунду тупо смотрю на него. Это настолько далеко от того, что я ожидала от него услышать, что я не могу сложить все точки воедино.

— Он в порядке, — говорит Миколаш. — Я просто сломал ему руку.

Вольная интерпретация термина «в порядке», но гораздо лучше того, чего я опасалась.

— Ты сломал руку Джексону Райту, — говорю я в пустоту.

— Да.

— Почему?

— Потому что он вороватое дерьмо, — говорит Миколаш.

Я ошарашена.

Миколаш сломал руку Джексону... ради меня. Это самая странная услуга, которую кто-либо когда-либо делал для меня.

— Я не хочу, чтобы ты причинял людям боль от моего имени, — говорю я ему.

— Такие люди не учатся без последствий, — говорит Миколаш.

Я не уверена, что такой придурок, как Джексон, чему-то научится. Но на самом деле он меня не волнует. Внутри меня клубится ужас другого рода.

Я была полностью отрезана в доме Миколаша. Никаких контактов со всеми, кого я знаю и люблю. Я полагала, что ничего ужасного не произошло, пока меня не было. Но на самом деле я не знаю, так ли это.

— В чем дело? — говорит Миколаш.

Его светло-голубые глаза смотрят на мое лицо, твердо и ясно.