Похищенный наследник (ЛП)

Я скольжу рукой по джинсам Мико, проникая внутрь его трусов. Его тело согрело мою руку. Он не вздрагивает, когда я берусь за его член. Он стонет и нежно прикусывает мою губу между зубами.

— Я хочу снова быть рядом с тобой, — говорю я ему.

— Я должен заслужить доверие твоих родителей, — говорит он.

— На это может уйти сотня лет, — стону я. — Разве ты не скучаешь по мне?

— Больше, чем я когда-либо думал, что могу по кому-либо скучать.

Он снимает пальто и расстилает его на снегу. Затем он укладывает меня на него. Он расстегивает пуговицы на моих джинсах и немного спускает их вниз — так же, как и свои собственные. Расположившись сверху, он вводит свой член в узкое пространство между моими бедрами и проталкивает его внутрь.

Поскольку на мне все еще джинсы, мои ноги расположены близко друг к другу. Это делает пространство для его члена меньше и теснее, чем когда-либо. Трение просто сумасшедшее. Он едва входит и выходит из меня. Я крепко сжимаю его, каждый дюйм его длины.

При первом же толчке он задыхается, как будто может потерять сознание.

— Боже, Несса, — стонет он. — Ты меня убиваешь.

— Почему? — говорю я.

— Это слишком сильно. Это слишком хорошо.

Это действительно возмутительно хорошо. Я чувствую связь с ним, как будто мы становимся единой душой и единым телом из спутанной плоти. Я знаю, что он чувствует то же, что и я. Думает о том же, о чем и я. Он любит меня так же, как я люблю его: безумно, беспричинно, безгранично.

Даже при том, что наши движения ограничены, это не имеет значения. Мы оба сдерживались и страстно желали друг за друга. Освобождение приходит почти мгновенно. Меньше чем через минуту я чувствую это цветущее тепло и удовольствие, которое нарастает и нарастает внутри меня, пока не переполняет меня. Затем я кончаю, сильнее, чем когда-либо, сжимая его член. Мико тоже на пределе, он обхватываем меня руками так сильно, что мои кости сгибаются. Он извергается в меня с придушенным звуком, стараясь не кричать слишком громко.

Мы хотим лежать так подольше, но слишком холодно. У меня стучат зубы. Я встаю, натягиваю джинсы и снова застегиваю их. Я чувствую, как его сперма вытекает из меня, пропитывая нижнее белье. Мне нравится это ощущение. Оно такое первобытное и откровенное. Самый верный признак того, что я принадлежу ему, и только ему.

Как только мы оделись, он снова целует меня.

— Я скоро заберу тебя домой, — обещает он мне.

Он знает, что дом моих родителей больше не является моим домом.

Иногда он приводит Марселя и Клару ко мне в гости. Мы смотрим фильмы внизу, в кинотеатре, с польскими субтитрами для Клары, потому что ее английский все еще плох. Я могу сказать, что это беспокоит моих родителей, когда они слышат, как мы вместе говорим по-польски. Они смотрят на меня как на подменыша.

Они еще не привыкли к тому, что я изменилась. Моя мама хочет взять меня с собой, чтобы мы делали то, что и раньше: ходили по магазинам, на бранч, на шоу. Я иду с ней и стараюсь быть веселой, быть такой, какой она хочет меня видеть. Но я ужасно скучаю по Мико. Между мной и моей мамой существует барьер. Она не хочет говорить о том месяце, когда я пропала. Она хочет, чтобы я была такой, какой была раньше. Но я просто не могу, как бы я ни старалась.

Странно, но человек, который, кажется, больше всех рад моему возвращению — это Риона. В ту ночь, когда я вернулась домой, она сидела в своей адвокатской конторе и работала над документами до самого утра. Когда она увидела сообщение от моих родителей, она бросила свои папки и помчалась домой, обнимая меня в десять раз дольше, чем когда-либо прежде. Возможно, я даже увидела крошечные слезы в ее глазах, хотя она никогда не позволила бы им упасть.

С тех пор она несколько раз приходила в Лейк Сити Балет, чтобы пообедать со мной, чего раньше никогда не делала. Мы никогда не проводили много времени вместе, поэтому она не ожидает от меня какого-то особенного поведения. Она просто спрашивает, как продвигается работа над балетом и назначена ли дата первого представления. Она интересуется какую музыку я использую, и составляет плейлист из песен, чтобы слушать их по дороге на работу. Она даже записала нас обоих на педикюр в субботу утром, чтобы облегчить боль в моих ноющих ногах, хотя я могу сказать, что ее убивает сидеть там целых сорок минут, не проверяя электронную почту.

Еще более странной является дружба, возникшая между Рионой и Данте Галло. Она потратила несколько недель, пытаясь добиться его освобождения из тюрьмы в первый раз, затем ей пришлось потратить еще несколько недель после того, как он был «похищен конкурирующей бандой» во время мошеннического перевода заключенных. В конце концов, она использовала сомнительную историю офицера Эрнандеса, чтобы добиться снятия обвинения в убийстве. Помогло то, что офицер О'Мэлли согласился дать показания против своего бывшего напарника. Я не знаю, кто заплатил за это взятку — Миколаш или Галло, но уверена, что это было недешево.