Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА”

У Чарльза Хилла и Денниса Фарра сразу же сложились дружеские отношения. В день знакомства детектив оказался на высоте, продемонстрировав «доктору Фарру» глубокие познания в искусстве и коллекции Кортолда в частности. Брейгель — один из самых любимых художников Хилла. Завораживало умение голландца передавать игру света и тени, которое в полном блеске представлено на украденной картине «Христос и женщина, уличенная в прелюбодеянии». Фарр поддержал разговор, и мужчины увлеклись обсуждением сходства приемов изображения свето-теневой фактуры Рембрандта и Вермеера.

Фарр начисто лишен снобизма, поэтому его прекрасно приняли и другие детективы отдела по борьбе с хищениями предметов искусства и антиквариата, Хилл же его покорил.

— Уже в первый день знакомства я отметил, что этот человек совершенно не похож на полицейского, — вспоминает директор Кортолда.

Во время второй встречи Фарр увидел совершенно другого человека — неразговорчивого, погруженного в раздумья. Позднее выяснилось, что планировалась встреча Хилла с преступниками, и ему требовалось время, чтобы собраться, войти в роль.

И хотя перед ним не стояла задача предстать перед преступниками в образе авторитетного специалиста в области искусства, все же следовало обдумать план действий и линию поведения.

— Меня ждал образ не знатока искусства, а человека, вкладывающего деньги в дорогие творения, эдакого Ральстона Риджвея из техасского Далласа. Таких парней полно. Они покупают фальшивки и новоделы, втридорога переплачивают за второсортные вещи. Для них вложение денег в искусство — способ поднять статус в обществе. Вот кем я хотел предстать — человеком с деньгами, но без здравого смысла.

Детектив назначил встречу с преступниками на Стрэнде в «Савое», старинной лондонской гостинице с видом на Темзу. Идеальный вариант, прихвати продавцы с собой картину. Хилл передал бы им деньги, и в этот момент из укрытия появилась бы группа полицейских и арестовала мошенников.

Фарр оказался вовлечен в тайную операцию. Чарльз пребывал в ярости весь день. И хотя, по собственному его признанию, он никогда не зацикливался на деталях, на этот раз причиной негодования стали предоставленные полицией деньги — сто тысяч фунтов стерлингов банкнотами по двадцать фунтов. Любой преступник почувствует неладное, увидев такое количество мелких купюр. Ему сразу станет ясно, что имеет дело не с солидным покупателем. Хилл настоял на том, чтобы «артдилеру» купили хотя бы кожаный портфель, несмотря на недовольство начальства дорогим реквизитом.

С порога номера в глаза бросались четкие следы на ковре, оставленные ботинками большого размера. Полицейские заранее напичкали обиталище «покупателя» специальным оборудованием.

— В таком плачевном состоянии бывает Серенгети после нашествия туч гнуса, — пожаловался детектив Фарру и вызвал полицейских. — Попросите, чтобы в номер прислали кого-нибудь из обслуги, навести здесь порядок и убрать чертовы следы. Провал обеспечен, как только эти ребята увидят ваши отпечатки.

После уборки Чарльз немного расслабился и заказал в номер бутылку шампанского и сандвичи с семгой. Фарр огляделся в поисках дивана, за которым удобнее всего прятаться, если начнется стрельба. Утром жена, провожая на работу, предупредила: «Раненый домой не возвращайся». Фарр повторял про себя условную фразу, которая стала бы сигналом для полицейских, находящихся в соседнем номере. «Ну вот и все».

— Господин директор, вы когда-нибудь видел сто тысяч фунтов наличными?

— Нет. Позвольте полюбопытствовать.

Хилл достал новый портфель, неловко его открыл, часть пачек рассыпалась — и в этот момент раздался стук в дверь. Официант принес заказ.

— Мы с Чарльзом уселись на этот портфель, придавив его своим весом, — улыбается Фарр.

— Все шло как надо, — продолжает директор Кортолда. — Хилл, одетый дорого и со вкусом, выглядел убедительно. Создавалось впечатление, что у него есть деньги. Если вы знакомы с Чарльзом Хиллом, то знаете, что он всегда так выглядит.

Тайная операция, сыгранная на его глазах и с его участием, стала для искусствоведа откровением. О захватывающих приключениях, убийцах и жуликах он читал в детских книжках, и теперь появилась возможность все увидеть воочию и даже поучаствовать. Он внимательно следил за всем, что делал детектив.

Годы спустя Фарр все еще может цитировать Хилла, который время от времени отпускал какую-нибудь шутку.

— Помню, он положил портфель на диван и стал укладывать меченые купюры. «Эти деньги прилипнут к ним, как собачье дерьмо к подошве». — Фраза почему-то очень понравилась, и он повторил ее дважды. Чарльз придумал образ чванливого американца, то и дело заявляющего: «Я не могу попросту тратить время, общаясь с таким тупицей, как вы. У меня бизнес по всему миру. Завтра я покидаю Европу».

Директора беспокоило, что речь и акцент Хилла выдают его «слишком хорошее происхождение», но детектив вышел из щекотливого положения, заменив британские идиомы на американские.

— Я сыт по горло вашим собачьим дерьмом. — Фарр пытается передразнить Хилла.