Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА”

Слушая осведомителя, возникало ощущение, что Расселл живет в кэрролловском зазеркалье, в котором если и остались люди с честью, так это скорее грабители, чем полицейские. «В нашей стране полное падение нравов, — ворчал гигант. — Все это страшно меня огорчает. Чарли, в полиции есть только три человека, которым я доверяю, и ты их знаешь».

Хилл сочувственно относился к жалобам. Их общение проходило весьма живо, от споров они переходили к полному понимаю, потом все повторялось сначала. Однажды Расселл нелестно отозвался об одном из коллег сыщика. «Я тоже не выношу этого мерзавца», — заметил Чарльз не моргнув глазом. Детективу часто приходится скрывать мысли под маской. «Тогда ты в правильной компании, — бросил Расселл, — потому что я его ненавижу».

В основном говорил информатор. В паузах между рассказами полицейский задавал вопросы личного характера. Как поживает жена? Каковы успехи детей? Как прошла операция? Удачно ли начала сезон футбольная команда, в которой играет его сын? Том прекрасно выглядит. Был ли в отпуске? Где так загорел? Хилл всегда проявлял неподдельный интерес к житейским мелочам. Затем следовал обмен новостями об общих знакомых, полицейских и грабителях. Беседы сыщика и осведомителя напоминали разговор спортивных болельщиков в баре, вспоминающих прошлое. «Помню того негодяя», — поддакивал Хилл, слыша знакомую фамилию.

Говорили почти всегда о преступлениях в сфере искусства, ограблениях музеев и частных коллекций. Расселл однажды напомнил случай, когда два грабителя вознамерились похитить из парка бронзовую композицию Генри Мура «Король и королева», но не смогли этого сделать из-за ее массивности. Тогда преступники отпилили у изваяний головы, решив, что смогут их продать.

Том частенько оказывался полезен, поскольку был в курсе всех слухов, имевших отношение к черному рынку предметов искусства. «Я бы не стал его покрывать, соверши он преступление, — вспоминал детектив позднее. — Но он оставался законопослушным гражданином. Зато, вращаясь в теневом мире, знал, что в нем происходит».

Расселл слабо разбирался в искусстве. Когда он тщетно пытался вспомнить название украденной картины, неожиданно всплывшей в Лондоне, Чарльз тут же понял, что речь идет о пропавшей картине Брейгеля «Христос и женщина, уличенная в прелюбодеянии». Осведомителя мало интересовала религиозная живопись шестнадцатого века, но все же Хилл на несколько минут занял его внимание. Картина принадлежит кисти Питера Брейгеля Старшего, у которого был сын, тоже впоследствии ставший художником. Любопытно, что имя сына писалось несколько иначе.

Хилл неспроста акцентировал внимание Расселла на картине Брейгеля. Во-первых, стремился показать, что относится к своему агенту с уважением, во-вторых, желал увериться в том, что если картина всплывет, осведомитель об этом скажет.

Детектив сам не знал своего истинного отношения к Расселлу и чего там было больше — искренности или игры. Увы, рассказы о нечестности полицейских откровением для Чарльза не стали.

— За какое бы дело я ни взялся, в него обязательно оказывается замешан продажный полицейский, — говорит Хилл, впрочем, неприязнь к такого рода полицейским никогда не перерастала в симпатию к преступникам. Это уж слишком — полагать, будто грабители просто заблудшие души, которые могут измениться, если им подать руку. Хилл любил легенды и сказки, связанные с английской историей, но любимыми героями стали рыцари, боровшиеся со злодеями. Иными словами, в поклонника Робин Гуда Чарльз так и не превратился.

Супруга полицейского — умная, проницательная женщина, по образованию психолог, частенько пеняет мужу за общение с многочисленными «жуткими» знакомыми. Чарли, по ее мнению, ошибается, считая, что информаторы — неплохие люди, поскольку делают хорошее дело — помогают разыскивать украденные шедевры. Она не устает повторять: «Эти люди опасны. Приносят информацию только потому, что есть вероятность вернуть украденные произведения, а затем козырять перед судьей или руководством тюрьмы тем, что помогали Чарльзу. Бесчестные и циничные, совершившие немало преступлений в прошлом, они просто нашли способ поиметь личную выгоду».

Хилл не соглашается с женой. Однако не многие люди поддержат его во мнении, будто большинство из его знакомых, связанных с криминальным миром, «просто слабые люди». Супруга считает, что с годами он стал все лучше относиться к людям с сомнительной репутацией, иначе не смог бы дружески с ними разговаривать.

Казалось бы, как законченный циник может быть таким наивным в общении с другими людьми? Терпимость Чарльза объясняется иным. Лучше всех это понял Френсис Скотт Фицджеральд: «Критерий высшего ума: способность держать в голове две противоположные линии поведения, но сохранять способность действовать».

Хилл обладает редким талантом видеть человека насквозь и безошибочно определяет его характер. Об одном из тех, кто немало лет провел в тюрьме, Чарльз может сказать: «Мне было бы приятно общаться с этим человеком», о другом: «Это опасный человек, ему нельзя доверять».