Похищенный трон

– Честно говоря, я не знаю, подействовали на меня магические чары или нет, – сказал Абивард. – Я не смогу этого определить, пока не узнаю, кто положил табличку под кровать. – Если это Рошнани, тогда… тогда он не знает, что сделает… Нет, знает, конечно, . только и думать об этом не хочется. Он заставил себя сосредоточиться. – Я знаю, что ты ясновидящий. Можешь ли ты увидеть, кто же все-таки положил мне табличку под кровать?

– Думаю, что смогу, о повелитель, но этого ли ты хочешь от меня на самом деле? – спросил Таншар. – Если бы я заглянул в твою спальню в тот момент, когда тебе подсунули табличку, я, скорее всего, увидел бы тебя и женщину, которая ее там оставила, в… э-э-э… интимное мгновение. Этого ли ты желаешь?

– Нет, – незамедлительно ответил Абивард. Неприкосновенность своей частной жизни, тем более жизни обитательниц женской половины, он блюл свято. Он задумчиво нахмурился, а потом поднял палец:

– В табличке говорится о подобии.

Сможешь ли ты увидеть, где спрятано это подобие? Это поможет определить, кто его изготовил.

– Счастлив надел, во главе которого стоит человек твоего ума, – проговорил прорицатель. – Я исполню твое повеление.

Он положил половинки таблички с заклятием на табурет и вышел в заднюю комнату своего маленького домика. Через мгновение он вернулся с кувшином воды и маленькой сверкающей чашей из почти прозрачного черного обсидиана. Чашу он поставил на половинки свинцовой таблички и налил в нее воды до половины.

– Надо подождать, пока вода не успокоится, – сказал он Абиварду. – А потом, стараясь не поднять на ней ряби своим дыханием, мы вместе заглянем туда и, если будет на то воля Господа, увидим то, что ты желаешь видеть. Когда придет время, не забудь сосредоточить все мысли на том подобии, местонахождение которого ты хочешь обнаружить.

– Как скажешь. – Абивард ждал как мог терпеливо и смотрел в чашу. Вода казалась ему достаточно спокойной. Но ясновидение – не его дело. Таншар же не указывает ему, как управлять наделом, так что и ему нечего понукать прорицателя.

Когда Таншар решил, что уже пора, он тихо сказал:

– Положи руку на край чаши – но очень осторожно, чтобы как можно меньше колебать воду. Настрой мысли свои на Господа и Четырех и сосредоточься на том, что хочешь увидеть.

Абивард не очень понял, как можно удерживать в голове две столь разных мысли одновременно. Но старался изо всех сил. Кончиками пальцев он ощущал стеклянную гладкость обсидиана, но прикосновение его нарушило зеркальную гладь воды в чаше. Он взглянул на Таншара. Прорицатель кивнул; должно быть, этого и следовало ожидать.

Потом вода вновь успокоилась, и на ее поверхности отразился не потолок и не Абивард с Таншаром, пристально глядящие в воду, а маленькая куколка из шерсти и глины, почти не видная в полумраке. Куколка была обмотана четырьмя ниточками – в районе головы, шеи, сердца и чресел. Каждая была сплетена из четырех волокон разного цвета.

– Извращенное преломление традиции почитания Четырех. – Тихий голос Таншара был исполнен гнева.

Абивард зашипел от бессильной ярости. Да, он мог видеть подобие, но больше почти ничего – и не имел ни малейшего представления, в каком месте крепости оно спрятано, и в крепости ли вообще. По этой мысли самой по себе оказалось достаточно, чтобы поле его зрения расширилось. Он увидел, что кукла лежит в полумраке, потому что она находится за комодом в помещении, в котором он узнал комнату Рошнани.

Он отдернул руку от чаши, словно она обожгла ему пальцы. Картинка на поверхности воды мгновенно исчезла, и появилось отражение того, что вода и должна была отражать. Абивард без удивления заметил, что его лицо искажено страдальческой гримасой.

– Дурные вести? – спросил Таншар.

– Хуже не бывает, – ответил Абивард. Надо же, то, что он считал великим счастьем, оказалось всего-навсего колдовством! Он все еще не мог поверить, что Рошнани способна так унизить его. Но что еще он должен думать? Кукла-то лежит в ее комнате на женской половине. Кто еще мог ее там запрятать?

Когда он произнес это вслух, Таншар ответил:

– Чем гадать, не угодно ли узнать? Чаша с водой по-прежнему ждет твоего взора, если такова твоя поля.

Абивард чуть не сказал «нет». Видеть, как Рошнани прячет ведьминскую куклу, – такой муки ему не вынести. Но в последнее время он пережил столько мук и в глубине души знал, что в нем заговорила трусость.

– Такова моя воля, – хрипло сказал он. – Пусть все будет наверняка.

– Подожди снова, пока не успокоится вода, – сказал Таншар.

Абивард ждал в мрачном молчании. Наконец прорицатель кивнул. Абивард вновь поднес руку к чаше, и вновь ему пришлось ждать, пока не уляжется рябь на поверхности воды, вызванная его прикосновением.

На сей раз он знал, что появления картинки нужно ждать. Когда же изображение появилось, он вновь увидел комнату Рошнани и саму Рошнани, сидящую на скамеечке возле комода, за которым была спрятана кукла, предназначенная связать Абиварда узами любви, внушенной колдовством. Рошнани склонилась над вышивкой, ее милое лицо было сосредоточено на тонкой работе.