Похищенный трон

– Если ты, друг мой, считаешь этих людей не такими, как вы, посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с теми, кто живет между Тубтубом и Тибом, в речной долине, называемой Страной Тысячи Городов.

– Но они вовсе не макуранцы, – сказал Абивард, – просто наши подданные.

Шарбараз поднял бровь:

– Так может показаться человеку, надел которого находится возле Дегирда.

Но Машиз, не забывай, выходит на Страну Тысячи Городов. Согласен, люди, населяющие долину, не нашей породы, но благодаря им царство таково, каково оно есть. Множество наших чиновников и писарей вышли из тех краев. А без них мы бы через год забыли, кто чем владеет.

Абивард хмыкнул – сказанное Царем Царей не произвело на него особого впечатления. Если бы кто-то помимо его монарха принялся восхвалять достоинства таких чиновников, он бы ответил куда грубее.

Возможно, почувствовав это, Шарбараз добавил:

– Они также дают нам неплохую пехоту. Этого ты не видел, ведь против степных кочевников они бессильны, поэтому Царь Царей и не взял их с собой в Пардрайю. Но они многочисленны, из них получаются хорошие гарнизонные отряды, и они славно послужили нам против Видессии.

– За это я готов простить им многое, – сказал Абивард.

– Да, это меняет дело, – согласился Шарбараз. – Но я буду восхищаться ими куда меньше, если они сослужат службу Смердису против меня.

– Зачем им это делать? – спросил Абивард. – Ты ведь истинный Царь Царей. С какой стати им хотеть сражаться за Смердиса, а не за тебя?

– Если они поверят лжи о моем отречении от отречения, могут и захотеть, ответил Шарбараз. – Или Смердис попросту пообещает им больше привилегий и меньше налогов для Страны Тысячи Городов. Этого может оказаться достаточно. Они долго находятся под властью Макурана, потому что мы лучше воюем, но они – не истинные макуранцы. По большей части это не имеет значения. Но иногда это обстоятельство поднимает голову и кусает Царя Царей в зад.

– Что же нам с этим делать? – Абивард почувствовал, что его голос звучит обеспокоенно. Кое-что из того, о чем упомянул Шарбараз, он знал, но до сего момента эти знания были покрыты густым слоем пыли. Теперь он понял, что это действительно имело значение.

Шарбараз положил ему руку на плечо:

– Я не хотел тебя волновать. Я послал людей в долины Тубтуба и Тиба. Любым обещаниям Смердиса я могу противопоставить свои, хотя мне бы этого и не хотелось. А пехота против конницы мало что может Пехота передвигается медленно.

Часто она не доходит до того места, где нужна, – а если и доходит, обойти ее обычно не составляет труда.

– Наверное. Об искусстве боя с пехотой я знаю не больше, чем об обрядах ложной видессийской религии.

– Да, там, где ты вырос, в этом не было нужды. – Шарбараз пожевал свой ус.

– Господь свидетель, я не хочу, чтобы война со Смердисом тянулась бесконечно.

Если северо-западная граница долго останется неприкрытой, кочевники хлынут туда большими силами, а если придется загонять их обратно за Дегирд, мы не сможем уделить империи Столько времени и внимания, сколько она заслуживает.

Абивард не спешил с ответом. Дело было не в том, что он не соглашался с чем-то из сказанного Шарбаразом. Но его обеспокоенность кочевниками вызывалась не тем, что это будет означать для стратегических планов Макуранского царства, а тем, что произойдет с его наделом: со стадами и с людьми, которые пасут их, с ганатами и с крестьянами, которые пользуются их водой для выращивания пшеницы, орехов, овощей, – но больше всего его волновала крепость Век-Руд, брат, мать, жены, сводные братья и сестры. Крепости редко покорялись кочевникам – на северо-западе их строили основательно, не в последнюю очередь именно на такой случай, – но это случалось. От природы склонный к сомнениям и опасениям, Абивард без труда представил себе самое худшее.

Шарбараз слегка сжал руку, лежащую на плече Абиварда:

– Не дергайся так, зятек. Фрада представляется мне более чем способным.

Надел Век-Руд останется твоим, когда ты вернешься домой, увенчанный славой.

– Ты меня успокоил, – сказал Абивард, не кривя душой. Для него самого Фрада почти всегда был лишь младшим братишкой, часто надоедливым и редко воспринимаемым всерьез. Это изменилось, с тех пор как у Фрады стали пробиваться усики, и еще в большей степени – когда Абивард вернулся из Пардрайянской степи.

И все же, услышав, как законный Царь Царей похвалил его брата, он просиял от гордости.

Но вот насчет возвращения домой увенчанным славой? Сначала надо побить Смердиса, потом хаморов, потом Видессию. А после того как Видессия получит по заслугам, кто знает, какой еще может явиться враг – то ли с крайнего запада, то ли снова из степей?

– Величайший, – сказал Абивард со смехом, в котором отчетливо слышалась дрожь, – нам еще столько воевать. Только Господь ведает, когда я снова увижу родной дом.

– Если мы не прекратим побеждать, непремено вернешься – когда-нибудь, ответил Шарбараз, и Абиварду пришлось этим удовлетвориться.