Похищенный

А что, если Риччи забыл ее? Или не захочет больше быть с ней? А что, если он решит остаться с Антонией? Антония ведь была добра к нему. Она понравилась ему на станции метро. И обращалась с ним так, как будто хорошо его знала. Она одевала его в красивую одежду, и так нежно прижимала к себе в саду, и несла на руках всю ночь под дождем.

Тогда как сама она…

* * *

Ты недостойна его.

* * *

Когда Эмма открыла дверь в приемную доктора Стэнфорд, вместе с ней с улицы ворвались дождь и ветер. Приемная была переполнена. В ней пахло мочой и нечистым дыханием.

— Мне срочно! — заявила Эмма.

Дежурная сестра оглядела ее сверху вниз. Риччи сидел в коляске и пронзительным криком требовал, чтобы его покормили.

— Вам не назначено, — ответила дежурная сестра. — Приходите завтра.

Эмма отрицательно покачала головой.

— Мне нужно поговорить с кем-нибудь, — заявила она. — И обязательно сегодня.

* * *

Не думай об этом сейчас. Зачем ты вспоминаешь об этом?

* * *

Доктор Стэнфорд встретила ее напряженной улыбкой.

— Здравствуйте еще раз, Эмма. Что привело вас на этот раз? — Она заглянула в карточку, лежащую на столе. — По-моему, вы должны были прийти ко мне только через неделю. Чтобы в последний раз осмотреть ушко Риччи.

— Да.

— Так что такого стряслось, что не может подождать до того дня?

Эмме казалось, что она хорошо все отрепетировала. Она думала, что знает, что сказать. Но она просто сидела на стуле, глядя на доктора Стэнфорд, и с губ ее не сорвалось ни слова.

Улыбка доктора Стэнфорд стала еще напряженнее.

— Вы ведь сказали, что дело срочное, — заметила она. — Сегодня вечером я улетаю на неделю. И вы сами видите, сколько народу у меня в приемной.

* * *

Сегодня такой волшебный день. Не стоит портить его…

Эмма стояла в конусе солнечного света, падающего из круглого высокого окна, и пыталась прогнать от себя воспоминания о том, что наговорила тогда в кабинете доктора Стэнфорд. Но они упорно возвращались. Грызли, не давая покоя. Как упрямый ребенок, требующий игрушку.

* * *

— Понимаете, — пояснила она доктору Стэнфорд, — я не могу оставить Риччи одного.

— Разумеется, не можете.

Рядом в коляске хныкал Риччи. От слишком долгого плача его голос звучал хрипло и сдавленно.

— Иногда бывает очень трудно, да? — спросила доктор Стэнфорд. — Маленький ребенок… И погода последние несколько дней стоит просто ужасная. Вы не можете выйти на улицу, и это не добавляет настроения.

А Риччи все не унимался.

— Послушайте, — доктор Стэнфорд бросила взгляд на часы на стене. — Сейчас не лучшее время для разговоров. Я попрошу Алисон, нашу патронажную сестру, заглянуть к вам в ближайшие дни. Вы ведь знакомы с Алисон? Некоторое время ее не было, но на следующей неделе она возвращается на работу. Это очень милая и приятная женщина. Очень толковая. И вы сможете поговорить с ней обо всем, долго и обстоятельно. Договорились?

Доктор Стэнфорд сделала какую-то запись. Затем снова взглянула на Эмму.

— Договорились? — повторила она, и в голосе ее прозвучало нетерпение.

Казалось, хныканье Риччи ввинчивается Эмме прямо в мозг. Он плакал так сильно, что у него почти пропал голос, а нижняя губа отвисла от усталости. Тем не менее он не умолкал. Она еще никогда не видела его в таком состоянии. И она не могла даже пошевелиться, чтобы успокоить его, потому что тонула сама. Она позволяла ему оплакивать себя, потому что у нее больше ничего не осталось.

Доктор Стэнфорд спросила:

— Еще что-нибудь?

* * *

В коридоре консульства стояла огромная мраморная статуя. Эмма не помнила, чтобы видела ее в прошлый раз. Однако что-то в ней показалось ей знакомым. Женщина в длинной накидке склонилась над ребенком, лежащим у нее на коленях. Лучи солнца сверкнули на высоких скулах. Малыш тянулся к ней пухленькими ручонками и улыбался. Женщина держала одну руку над его головой, оберегая и защищая. И смотрела на ребенка с выражением благоговейного почитания, нежности и удивления.

* * *

Это должно быть что-то быстрое. Эмма раздумывала над этим снова и снова. Он не должен страдать. Потому что она любила его, любила сильнее всего на свете. Любила так, как никогда не представляла себе раньше. Она даже не думала, что один человек может любить другого так сильно. Но ей придется срочно придумать что-то, потому что она тонула и усыхала в своем пальто. Холодный, высушенный червяк в темноте.

Все, что Эмма еще понимала, так это то, что ему не должно быть больно.

Она сказала доктору Стэнфорд:

— Я собираюсь бросить Риччи под поезд.

* * *

Когда он появился, было уже пять часов пополудни.

Эмма и Тамсин сидели в комнате с огромными напольными старинными часами. Кто-то принес поднос с кофейником и чашками.

— Сообщение для вас, Тамсин, — произнесла девушка у дверей.

Тамсин встала.

— Еще одно сообщение, — обратилась она к Эмме. — Похоже, я становлюсь популярной. А вы не ждите меня, пейте кофе, пока он еще не остыл.