Похищенный

Раньше Эмма пришла бы в ужас при мысли о том, что Оливер узнает, какой беспечной матерью она оказалась, позволив похитить своего ребенка. Их ребенка. Но сейчас ей было все равно. Не прошло и суток, как все мысли об Оливере улетучились у нее из головы, как если бы его вообще никогда не существовало. Она дала детективу Хиллу телефон его сестры в Бирмингеме. Оливер не поддерживал близких отношений со своей семьей, но, по крайней мере, Саша могла хотя бы сказать, где его искать.

Допрос продолжался.

— У вас есть приятель? Кто-нибудь, с кем вы встречаетесь?

— После Оливера у меня никого не было.

— Кого еще вы знаете в Лондоне?

Эмма задумалась.

— Моя бывшая соседка по комнате, Джоанна. Но сейчас мы, пожалуй, уже не дружим.

— А как насчет ваших здешних соседей?

— Честно говоря, я не знаю никого из них.

Линдси и детектив Хилл обменялись многозначительными взглядами. Эмма заметила это и сердито воскликнула:

— Почему вы продолжаете расспрашивать меня о людях, которых я знаю? Говорю вам, женщина, которая увела с собой Риччи, совершенно мне незнакома. Я никогда не встречалась с ней раньше.

— Прошу прощения, Эмма. — Линдси накрыла ее руку своей. — Я понимаю, наши вопросы кажутся вам неуместными. Но пока что мы не вправе исключать никаких, даже самых нелепых предположений.

— Что вы делаете для того, чтобы найти Риччи? — Эмма отдернула руку. — Помимо того, что задаете мне дурацкие вопросы, я имею в виду. Что вы действительно предпринимаете, чтобы отыскать его?

Линдси терпеливо ответила:

— Мы делаем очень много, Эмма. Мы уже побеседовали с некоторыми свидетелями происшедшего — в метро и на улице рядом с кафе «У мистера Бапа» — и мы делаем все, чтобы отыскать как можно больше людей и поговорить с ними. Ваш столик в кафе не был прибран, поэтому мы изъяли чашки, из которых вы пили кофе с Антонией. Быть может, на чашке Антонии остались ее отпечатки пальцев или следы ДНК. Кроме того, мы проверяем, не были ли установлены на улице рядом с заведением мистера Бапа видеокамеры с зарядовой связью. Если они работали, у нас может появиться изображение того, кто забрал Риччи. Кроме того, мы будем знать, в какую сторону они пошли. На станции метро, во всяком случае, такие камеры есть наверняка, поэтому мы направили срочный запрос на просмотр сделанных записей. Мы также передали описание Риччи во все газеты. Вы сами видели вечерний выпуск.

Она действительно видела вечернюю газету. Крошечная фотография на пятой странице. «Предполагаемое похищение ребенка…» Но почему они не поместили снимок на первой странице? Или не показали его по телевидению? Ей казалось, что полиция ничего не делает, а если и делает, то очень медленно. Как-то вяло, спустя рукава. А ведь в фильмах полицейские из кожи вон лезут, разыскивая пропавших детей. Мысли у Эммы путались, она никак не могла сообразить, о чем еще спросить.

— А розыскные собаки? — спросила она наконец. — Вертолеты?

Линдси повторила:

— Мы делаем все, что можно и нужно.

Эмма собралась было возразить, но дыхание у нее опять участилось, совсем как уже было в больнице. Она прижала руки ко рту, пытаясь успокоиться. Полицейские снова переглянулись.

— У меня на самом деле есть сын, — всхлипнула она.

— Я знаю, — негромко ответила Линдси. — Знаю.

* * *

Она должна вырваться отсюда! Все эти люди, заполнившие ее квартиру и задававшие массу вопросов, они же не знали Риччи. Для них он всего лишь очередное дело, обычная работа. Она чувствовала себя золотой рыбкой, отчаянно метавшейся в аквариуме от одной стенки к другой, рыбкой, попавшей в стеклянную ловушку и безуспешно пытавшейся из нее вырваться, в то время как люди невозмутимо смотрели на нее снаружи и делали какие-то записи в своих блокнотах.

Единственным местом, где Эмма могла найти уединение, оставалась ее спальня. Она взяла Гриббита из кроватки Риччи и улеглась на свою постель, крепко прижав мягкую игрушку к груди. Укрывшись с головой стеганым одеялом, она притихла, утомленная и растерянная, не в силах унять разыгравшееся воображение.

Что они делают с моим ребенком?