Похититель детей

Поля, ты, наверное, смеяться будешь… я рыдала впервые в жизни. Ну, или с тех пор, как себя помню. У меня словно перевернулось внутри все. Пришла домой, и поняла, что больше не увижу ее смеющихся глаз. Ей бы жить да радоваться, и вот… Словно меня убили, еще молодую, еще доверяющую людям. Поля, я поняла, что покоя мне не будет, если за нее не отплачу.”

Я оторвалась от экрана и в растерянности потерла глаза. Успешная киллерша, которую я случайно разоблачила год назад, раскрывая одно из самых запутанных преступлений года, теперь, после побега из тюрьмы, обосновалась в Рио-де-Жанейро, и почему-то прониклась ко мне теплыми чувствами. Из-за своей более чем специфической работы, подругами на родине она так и не обзавелась. Как утверждала в первом письме, за всю жизнь лишь я одна смогла ее понять, и потому лишь со мной она может поговорить по душам. Вот уже год она упорно писала мне письма, ни на одно не получая ответа. Но похоже, ей было так тоскливо на чужбине, что она готова была писать и в пустоту.

Я не собиралась вступать с ней в переписку, но письма из любопытства читала. Судя по всему, денег у нее было навалом. Обосновалась она в каком-то районе для богатых, за колючей проволокой, но постоянно выходила в центр, а иногда для развлечения гуляла по фавелам. Страха она, похоже, не ощущала органически, как, впрочем, и жалости. Но вот же…

“Поля, я выходила на охоту каждую ночь. В белом парике, закрывающем тонкую каску и стальной воротник на шее, а коротких ярких шортиках и на шпильках. Со спины и не скажешь, что пожилая тетка, тем более в полутьме. И вот вчера мне, наконец, повезло.

Я уже собиралась возвращаться домой, когда за спиной раздалось громкое сопение. Я для виду слегка ускорила шаги, но покачнулась, словно запнувшись, и застыла. И при неярком свете фонаря увидела, как перед глазами промелькнула тонкая светлая удавка – маньяк накинул петлю на мою голову.

Он старательно затягивал петлю на скрытом под париком стальном воротнике, а я деловито надевала тонкие латексные перчатки и доставала из кармашков шортиков инструменты. Наконец, его изумленное сопение мне надоело, и я резко откинула голову назад, к его лицу. По сдавленному воплю стало ясно, что нос я ему раскроила точно. Он отпустил конец удавки и бросился бежать, но я скинула туфли и… О, Поля, так быстро я никогда еще не бегала!

Я догнала его минуту через две, ударила ладонями по шее и бросила на землю. Он извивался, словно червяк, и пытался отползти, одной рукой зажимая окровавленный нос. Но далеко не уполз. Пару ударов ногой под ребра, и он скорчился в позе эмбриона, а я смогла, наконец, надеть на него наручники, и связать тонким шарфом ноги.

Поля, я специально узнавала – все девушки были изнасилованы. После смерти. Его я убивать не стала. Всего лишь содрала его дурацкие цветочные шорты и специальными кусачками откромсала его инструмент. Он извивался, как бешенный, орал, как резанный баран, не обращая внимания на хлынувшую носом кровь. А я просто ушла к себе. Пусть его хоронит полиция.