Похититель душ-2

— Н-е-в-е-р-ю! — выделяя каждую букву, едко выпаливаю я, и вновь толкаю Кэлона в грудь — так сильно, что жрец отступает на пол шага назад. Маска фальшивого сочувствия и раскаянья сменяется искренним недоумением, когда он понимает насколько сильно я зла, чтo способна сдвинуть его груду мышц с места. — Ни единому! Твоему! — Каждое, произнесенное мной слово, сопровождается очередным толчком и ударом моих раскрытых ладоней о его грудь. — Слову! — Сжав зубы, сжимаю руки в твердые кулаки и снова бью Кэлона, даже не пытаясь остановиться и сдержать внутреннюю ярость, чувствуя себя взорвавшимся вулканом. Острая боль пронзает костяшки пальцев и отдается легким хрустом в костях — еще чуть-чуть и я cломала бы руки о сталь его мышц. Обессилев, заглядываю в потемневшие глаза жреца, пытаясь прочитать в отчужденных зеркалах его темной души правду, но не могу… просто не вижу ничего, за плoтной пеленой из невыплаканных слез.

— Успокойся, Иса, — отдает холодный приказ Кэлон. В голосе безжалостного убийцы нет ни ноты раскаянья, и его озлобленный тон, вновь напоминает мне о том, какое чудовище я полюбила всем сердцем. Мой брат, Крис, всегда говoрил мне, что мужчину нужно судить по его поступкам. И вот, пожалуйста, истинное лицо Кэлона — этот зверь умеет быть ласков и нежен, когда ему необхoдимо усыпить бдительность своей жертвы. Но истинная суть чудовища проста — он удавит любое существо, что встанет на его пути, и будет держать в кулаке все, чем завладеет без остатка — Элиосом, минтами… и наконец, мной.— Почему ты опять не веришь мне?

— Потому что ты только что убил Фелику. Ты же всемогущий жрец! — презрительно фыркнув, срываюсь на крик. — Неужели не было другого способа изгнать воображаемого тобой Саха, из невинной птицы? Что она тебе сделала, Кэлон, что? — захлебываясь переизбытком слез и рвущих на части душу эмоций, отчаянно всхлипываю. Мои руки со сжатыми кулаками до сих пор выставлены перед собой, но наплевав на невидимый барьер, что я воздвигла между нами, Кэлон делает шаг навстречу и резко прижимает меня к себе, с каким-то до боли диким отчаяньем прильнув губами к моему виску.

— Тише, девочка. Иса, на этот раз я говорю правду, — тихо шепчет он, заставляя мое сердце судорожно сжиматься и умирать от внезапной ласки. Лишь на мгновение я нахожу утешение в его ядовитых объятиях, и вновь пытаюсь вырваться, прекрасно понимая, что это бесполезно: Кэлон держит меня так крепко, словно мы стоим на краю обрыва, и только его железная хватка, может защитить меня от падения в бездну.

— Я не смогу так, Кэлон, — качая головой, плачу я, замечая, как мои слезы оставляют мокрые следы на пальто.

— Я не смогу. Я не смогу, я не смогу…— словно молитву, повторяю я, поглядывая на золотистую горсть пепла, которая ещё пять минут назад была красивой, единственной в своем роде, птицей.

— Как «так» не сможешь, девочка? — его теплые губы мягко потираются о мой висок, и я не понимаю… как можно быть таким? Бросать меня то в жар, то в холод. Возносить до небес, и снова разбивать о землю. Топтаться на осколках моей души, и собирать ее по кусочкам. Бесконечный взлет и падение… вот так, я не смогу.

— Ты меня душишь, Кэл. Не отпускаешь. Слишком сильно опекаешь. И даже в беззащитной птице видишь злейшего врага, словно одержимый параноик! Скажи мне. Ты, правда, думал, что мне угрожает опасность? Может ты забыл? Что ты и есть — источник зла и опасности… не-на-ви-жууу.

— Ты моя женщина, Иса, — Кэлон только крепче прижимает к себе, заставляя меня буквально срастись с его телом. — И да, поэтому я буду оберегать тебя от всего, что может нести в себе скрытую угрозу. Ну, а насчет опасности, которая исходит от меня… разве на поляне, тебе это как-то мешало? — чувственно шепчет Кэлон, задерживая ладони на моей пояснице, явно собираясь решить все проблемы очередной вспышкой страсти. Он хочет дать мне что-то яркое, светлое и незабываемое, чтобы заглушить боль от потери. Снова втереться в доверие, обратить в свою веру, чтобы я безоговорочно внимала каждому слову личного палача. Но я так не могу.Фелика — не какая-то мелочь, от которой я отойду в два счета.

Но может, он все-таки не лжет?— тихо напевает собственный внутренний голос, олицетворяющий собой бескрайний океан надежды на то, что Кэлон действительно хотел защитить меня и предотвратил непоправимое.

Ответ даст лишь сыворотка правды.

— Оставь меня, пожалуйста. Теперь я действительно хочу побыть одна, — слабо отталкиваю его я, и опускаюсь на корточки, рядом с золотой горстью пыли, оставшейся от птицы. Больше, чем просто птицы. Феникс был частью меня… — Фелика, — мой голос дрожит, когда я касаюсь мерцающей пыльцы кoнчиками пальцев.

«Собери… собери пепел, огненная рия. Собери его…»— вздрагиваю всем телом, услышав внутри себя ласковый и успокаивающий голос Элейн.