Похититель императоров

– Наши войска непривычны к обходным маневрам, а к тому же нынче в полках много молодых солдат. Впрочем, именно сегодня я получил письмо от государя следующего содержания: «По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам со своею гвардиею, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед Вами, были значительны и не позволяли Вам действовать наступательно? Вспомните, что Вы еще должны отчетом оскорбленному Отечеству в потере Москвы». А потому я согласен атаковать авангард Мюрата, но с одним условием: чтобы наше нападение не переросло в генеральный бой – Надо помнить, что Наполеон с главными силами был все же весьма близко.

Я надеялся, что фельдмаршал меня оставит, и я смогу ему кое-то рассказать о нашем ближайшем будущем. Но Кутузов в отношении меня ограничился лишь дежурным кивком. К себе он позвал меня лишь следующим утром.

– Я только что получил письмо от маршала Бертье о том, что Наполеон желает прислать ко мне парламентера. Имени его, впрочем, мне еще не объявляли. Так это точно будет Лористон?

– Точно!

– Что же он будет предлагать?

– Будет жаловаться на партизан и пожары в Москве, будет проситься лично отвезти мирные предложения в Петербург.

– Эко Бонапартия то припекло! – ухмыльнулся Кутузов. – Посмотрим, кто кого вокруг пальца обведет!

– Кстати, сегодня Вильсон закатит вам истерику, чтобы вы не встречались с Лористоном.

– Это он вам сам сказал?

Опаньки! Значит, фельдмаршал уже откуда-то знает о моем знакомстве со своим врагом. Да тут у них в Тарутине все спят, буквально, под одним одеялом!

– Нет, Вильсон мне ничего не говорил, но скандал устроит.

– Пусть скандалит, – вяло махнул рукой Кутузов.

Не прошло и часа, как из авангарда прискакал офицер сообщением о просьбе французской стороны на встречу представителя императора с Кутузовым. Известие это взбудоражило всех.

Сначала фельдмаршал намеревался встретиться с французским парламентером глубокой ночью на аванпостах, однако целая группа генералов во главе с Беннигсеном стала настаивать на том, чтобы эта встреча состоялась в нашем лагере. Кутузов, располагая известиями о бедственном положении неприятеля в сожженной Москве, пошел навстречу пожеланиям своих соратников. К прибытию парламентера он приказал разжечь как можно больше костров, петь песни и варить кашу с мясом для того, чтобы неприятельскому генералу было, о чем рассказать своему императору.

По лагерю фельдмаршал, обычно ходил в сюртуке с нагайкой через плечо, но по случаю приезда Лористона сменил любимый сюртук на мундир. Присутствовавшим при штабе офицерам, включая меня, сказал так:

– Господа, я вас прошу с французскими офицерами, которые приедут с Лористоном, не говорить ни о чем другом, кроме, как о дожде и о хорошей погоде.

– Ваше высокопревосходительство! – высунулась в дверь голова адъютанта ротмистра Ахтырского гусарского полка Тройкина.

– К вам полковник Вильямс!

– Легок на помине! – хмыкнул Кутузов и подмигнул мне. – Ступай, голубчик!

Я только успел посторониться, как в горницу к главнокомандующему рванулся разъяренный представитель английского короля при штабе русской армии с багровой от гнева рожей.

Через секунду из-за стены раздались крики Вильямса. Но через минуту все стихло. Мы переглянулись с ротмистром Тройкиным.

– Фонтан иссяк! – ухмыльнулся тот.

Было ясно, что главнокомандующий поставил англичанина на место. Затем из дверей выбежал Вильсон, сильно хлопнув дверью, и куда-то помчался, крича на ходу:

– Это возмутительно! Shocking!

– К герцогу Вюртембергскому подался ябедничать! – прокомментировал ситуацию ротмистр Тройкин.

На аванпосты для встречи с послом Наполеона поехал генерал-адъютант Волконский. Посла Кутузов принимал в маленьком домике под горой у реки. Говорил он с генералом наедине. Штабные только гадали, о чем может идти речь и каковы будут последствия. Я помалкивал в сторонке.

После проводов Лористона я был зван пред очи фельдмаршала.

– Все прошло именно так, как ты и предполагал, голубчик. Лористон предлагал размен пленных, я ему отказал. Сильно печалился француз и об образе нашей партизанской войны, которую мы с ним ведем, жаловался на жителей нашим, которые нападают на французов, поджигают сами дома и хлеб, с полей собранный. Я уверял его, что они войну эту считают, как нашествие татар, и я не в состоянии переменить их воспитание. Наконец, стал говорить о мире и дружбе между Александром и Наполеоном. Горевал, что, неужели эта необычная, эта неслыханная война должна длиться вечно. Я отвечал, что никакого наставления на этот счет не имею.

– Надеюсь, чтобы задержать подольше Наполеона в Москве, вы, ваше высокопревосходительство, сказали генералу, что надеетесь на благополучный исход переговоров.

– Все именно так и было. Я заверил Лористона, чтобы он отправлялся обратно с надеждой на благоприятный отзыв. Думаю, что это даст нам дополнительное время для отдохновения утомленных войск и дальнейшего пополнения. Что-то я все больше и больше начинаю тебе верить Колзаков. А знает ли хоть одна живая душа о твоей сказочной жизни?