Похититель моего сердца

Камерон прекрасно знал все, что приходилось предпринимать тем, кто жертвовал эту фамильную драгоценность: они втайне нанимали сочувствующего роялистам свечника, который изготавливал восковую форму изделия, передавали ее серебряных дел мастеру для покрытия самым дешевым, самым тонким слоем серебра, а затем заменяли подлинное сокровище копией на случай, если какой-нибудь приверженец республики спросит о местонахождении хорошо известной вещи.

Так делали по всей Англии отцы и матери молодых людей, выступающих на стороне короля, жены и дочери мужчин в возрасте. Они опустошали стены и шкафы своих домов, лишали страну ее наследства, уничтожая сотни произведений искусства, жертвуя семейные состояния. Камерон и сам поступил точно так же с сокровищами Бенингтон-Мэнора: он отдал все для спасения Карла Стюарта и выведения Англии на путь свободы и новых возможностей.

Серебро, золото – все было свалено как попало. Зачем беспокоиться, если все будет переплавлено, чтобы снабдить деньгами тайную армию короля. Среди вещей стояло несколько сундуков. Камерон открыл один из них и увидел роскошные меха, которые, несомненно, придется тайно переправлять во Францию, потому что никто не решится купить и носить их здесь, в Англии, на глазах у пуритан.

Во втором сундуке были чьи-то яркие шелковые платья. Хорошая ткань, но пуритане благосклонно относятся только к одежде темных цветов. За эти платья можно будет выручить лишь часть их стоимости, да и то при условии, что с них заблаговременно удалят кружева.

Камерон покопался в хорошо упакованных вещах, надеясь, что кто-нибудь догадался засунуть на дно сундука сапоги, но его пальцы наткнулись только на что-то завернутое в полотно. Он потянул за шнурок, стягивающий сверток, и увидел скользкое шелковое платье, при свете фонаря сияющее как расплавленное золото. Женское платье, несомненно, дорогое сердцу той, которая пожертвовала его, – ведь оно было так заботливо упаковано.

Несмотря на то, что в неверном свете факела трудно было как следует что-либо рассмотреть, он был уверен: такое платье выгодно оттенит золотые искры глаз Джиллиан.

Нахлынувшие неясные мечты, грезы о том, как она будет выглядеть в шелковом платье с распущенными волосами, заставили его решиться.

– Это я куплю сам, – сказал он, удивившись тому, каким скрипучим вдруг стал его голос. – Я заплачу больше, чем за него дадут, если продавать обычным путем.

Квинт осклабился.

– Теперь мы знаем, почему мистер Камерон не может наполнить наши утробы, – он слишком влюблен в мисс Боуэн, чтобы думать о еде.

– Так вы покупаете это платье для мисс Боуэн? – Родермел покачал головой. – Эй, Баско, может быть, именно это тебе следовало сделать, когда ты приглашал ее покататься?

– Ты приглашал мисс Боуэн кататься? – Камерон в изумлении уставился на Баско.

– А что такого? Еще совсем недавно в деревне я был на хорошем счету. У меня имелась славная ферма, дела мои шли хорошо. Так что я вовсе не перешел границы, когда пригласил ее покататься – многие девушки сочли бы это за честь. Только вот она меня отшила. Конечно, я же не сын рыцаря,– Баско словно выплевывал слова, – и мне не свалился с неба замок.

Ярость вспыхнула в душе Камерона, но он быстро ее погасил. С платьем он допустил ошибку; но позволить себе показать, насколько ему не нравится, когда о Джиллиан говорят как об обычной женщине, как о задравшей нос барышне, которая заносчиво отклонила приглашение арендатора, было бы катастрофой. Зная Джиллиан, нетрудно предположить, что она отказала Баско из нежелания оставлять отца без присмотра.

– Впрочем, я только потом рассмотрел, что она слишком тощая, – продолжал Баско, – слишком чопорная для меня, да и упрямая тоже. Я хочу женщину с пухлыми губами, с ямочками на щеках и чтобы в голове у нее была одна-единственная мысль: как мне угодить.

Факел в руке Камерона дрогнул. Теперь он понимал, за что Баско так его ненавидел. Кроме того, он знал, что чопорность Джиллиан происходила из страха быть застигнутой в затруднительном положении.

– Довольно болтать о мисс Боуэн, – оборвал он Баско.

– А леди позволит вам надеть не нее это платье, или вам интереснее будет его снимать? – не унимался тот.

Камерон бросил факел на землю, и пламя погасло.

Тут же двое его людей бросились к нему и схватили его за руки, а остальные не стали церемониться с Баско. Кто-то сильно ударил его в челюсть, и теперь он бесформенной грудой лежал у ног Камерона.

– Не обращайте внимания на Баско, – шепнул на ухо Камерону Квинт. – Его, конечно, здорово задело, когда лорд Харрингтон передал вам командование отрядом, но гораздо больше его разозлило то, как легко вы вселились в дом к мисс Боуэн.

– Я не оставил ей выбора.

– Это точно. И у вас, конечно, нет на нее никаких видов. Только с Баско вы полегче, мистер Делакорт, – сейчас для нас важен каждый человек.

Камерон дышал так часто, как будто пробежал целую милю, но в конце концов он глубоко вдохнул и заставил себя расслабиться, а затем, соглашаясь, коротко кивнул. Те, кто удерживал его за руки, убедившись, что к нему вернулось самообладание, отпустили его.