Похититель поцелуев

Вызвав экономку домой, я поднялся в комнату Франчески и начал по ней рыскать. Теперь, когда жена уехала, мне нужно лично удостовериться, всерьез она говорила или нет. Из ванной пропали все ее любимые средства; зубная щетка, фотоальбомы и экипировка для верховой езды тоже исчезли. Нигде не было видно и деревянной коробки, которую я вчера сломал.

В ближайшее время Франческа не собиралась возвращаться.

Все, что представляло для нее ценность, исчезло.

Она выполнила обещание и ушла. Я недооценил жену. Считал, что она ночь продержится и утром со мной поговорит. В конце концов, я вполне обоснованно и с той же дозой издевательств выместил на ней злость за пылкий поцелуй на университетской лужайке, после которого она бесследно исчезла и обнаружилась в отеле с Анджело. Конечно, моя жена отнюдь не покорная овечка и вместо того, чтобы сломаться, проявила твердость характера.

И уж она-то действительно целовалась с Анджело. А вот я даже пальцем Каролины не коснулся, если не считать того, что вел ее за руку по бальному залу.

Я выдвинул и перевернул все ящики в поисках доказательств долговременной неверности Франчески. Кристен утверждала, что интрижка тянется уже давно, но я отказывался ей верить. Теперь, когда гнев поутих, все улики были в пользу моей жены. В нашу первую встречу она была девственницей. И как бы я ни обожал ее, она была немного ханжой во всем, кроме спальни. И не из тех, кто заводит запретный долгосрочный роман. Франческа уверяла, что порвала с Анджело, и ее телефон доказывал, что много-много недель он ей не звонил и не писал, поэтому у меня не было оснований ей не верить.

Я пришел к выводу, что поцелуй был разовым моментом слабости и страсти. Если Франческа действительно завела интрижку, то не стала бы изменять мне так явно. Нет. Она вела бы себя разумнее.

Закончив опустошать ящики, я сорвал с постели простыни и подушки. Из одной что-то выпало и закатилось под кровать. Я присел на корточки и, достав, уставился на предмет.

Тест на беременность.

Положительный тест на беременность.

Зажав его в кулаке, я шлепнулся на кровать. Франческа беременна. Мы переспали, не предохраняясь, всего раз, на озере Мичиган.

Франческа ждет от меня ребенка.

Боже милостивый.

Я услышал, как внизу открылась дверь и вошла Стерлинг, что-то поющая себе под нос.

– Пташки, вы тут? – ее голос эхом разнесся по огромному холлу. Я опустил голову и так заскрипел зубами, что еще чуть-чуть, и сломал бы себе челюсть. Через пару минут в дверях показалась Стерлинг и сморщила нос, оглядывая учиненный мной погром.

– Здесь словно ФБР с обыском побывало.

Нет, но похоже.

Не вставая с кровати и уткнувшись взглядом в пол, я показал ей положительный тест на беременность:

– Ты знала?

Краем глаза увидел, как она округлила глаза и шумно сглотнула. Сейчас Стерлинг выглядела старше своего возраста. Будто резко состарилась от увиденной картины.

– Догадывалась, да. – Стерлинг подошла, положила руку мне на плечо и села рядом. – Неужели ты не подозревал? Девочка за одну ночь стала сладкоежкой, липла, как только ты приходил домой, и жутко боялась идти к гинекологу. Она знает, что ты не хочешь детей, да?

Я посмотрел в окно и провел рукой по лицу. Знала. Франческа все знала.

– Она поэтому уехала? – охнула Стерлинг. – Только не говори, что выгнал ее, как только узнал…

– Нет, – перебил я ее и встал, снова заметавшись по комнате. По комнате, которую я начал одновременно и любить, и ненавидеть. Она до сих пор хранила аромат и ощущение присутствия Франчески, но в этих стенах произошло слишком много плохого.

– Франческа мне изменила.

– Не верю. – Стерлинг выпятила подбородок, сжав челюсти, чтобы они не заклацали. – Она в тебя влюблена.

– Она целовалась с Анджело. – А в номере отеля они наверняка продолжили.

Я чувствовал себя подростком, впервые доверившимся матери и рассказавшим ей о своей любви. Впервые с тринадцати лет я показывал уязвимую сторону. Даже на похоронах родителей я не проронил ни слезинки.

– Ты обидел ее, – прошептала Стерлинг и, тоже встав, подошла ко мне. Она по-матерински положила ладонь на мою руку и сжала ее. – Ты постоянно ее обижал, а сейчас она особенно чувствительна. У нее и так гормоны шалят. Ты не желаешь признавать свои чувства к ней, даже не разрешил ей принести в твою комнату ее одежду и к тому же не рассказывал, для чего она здесь. Почему ты забрал ее у родителей и вырвал из привычной жизни.

– Не в чем признаваться. Я ее не люблю.

– Правда? – Стерлинг скрестила руки на груди. – Ты сможешь жить без нее?

– Да.

– Тогда почему не жил, пока не появилась она? – спросила Стерлинг, и ее тонкая белая бровь высоко задралась на лоб. – Почему ты едва существовал, пока она не вошла в этот дом?

– Я не изменился. – Я покачал головой и взъерошил волосы. Знаю я. Стоит проявить хоть каплю эмоций, и Стерлинг выдаст мне по первое число, закатив настоящую мыльную оперу похлеще «Бухты Доусона».

– В таком случае оставайся тут и дай Франческе время, которое ей так нужно. Не гонись за ней.