Похититель поцелуев

Осознание, что я влюблен, не пришло за одну блистательную минуту, как бывает в фильмах от «Холлмарк». Это случилось постепенно, за ту неделю, что мы провели порознь. С каждой неудавшейся попыткой связаться с женой я понимал, как важно для меня увидеться с ней.

Всякий раз получая от ворот поворот, я смотрел на окно ее спальни и хотел, чтобы Франческа появилась из-за белых ажурных занавесок. Но этого не случилось.

Именно поэтому я принципиально избегал любовных связей. Вся эта чушь, от которой ты лезешь на стену, была не для меня. Но я лез. Пинал. Ломал. Репетировал речь, которую ей скажу. Скрывался от сотрудников, которые все звонили и звонили, говоря, что мне нужно выступить с заявлением по поводу текущей ситуации в моей семейной жизни.

Это моя проблема. Моя жизнь. Моя жена.

Все остальное перестало иметь значение.

Даже моя страна.

Через неделю удовольствия под названием «разбитое сердце» я решил нарушить правила и поторопить судьбу. Франческа возненавидит меня за это, но, откровенно говоря, у нее и без того, до моего следующего фортеля, хватит поводов плюнуть мне в лицо.

На седьмой день разлуки я вынудил Феликса Уайта во всей его лоснящейся потом славе составить мне компанию во время визита в дом Артура с нетерпящим отлагательств ордером на обыск.

Что пропало? Моя чертова жена.

У Уайта не было реальных оснований выдавать ордер. Он просто не хотел, чтобы я обнародовал собранный на него компромат. Истинный слуга двух господ, за несколько часов до обыска он написал Артуру, чтобы тот притащился домой к тому моменту, когда я к нему заскочу.

В общем, вот как мне удалось прорваться в дом Франчески. С шефом полицейского управления Чикаго, ордером и двумя копами.

А еще говорят, что романтиков не осталось.

Когда Росси открыл дверь, лоб его был так сморщен, что он походил на бульдога. Он просунул голову в щель, и его глаза превратились в две узкие щелочки.

– Сенатор, чем обязан вашему вниманию? – Он совершенно не обратил внимания на Уайта, чертовски хорошо зная, что тот скомпрометировал себя, прислав сообщение.

– Не время для игр, – с прохладцей улыбнулся я. – Если только не хочешь проиграть. Впусти меня или приведи ее. Я в любом случае сегодня с ней увижусь.

– Сомневаюсь. Не после того, как ты расхаживал на глазах у всего города с той русской шлюхой, когда дома тебя ждала беременная жена.

– Я не знал.

Понятия не имею, почему я оправдывался перед Росси. Но если он полиция нравов, то Майкл Мур[15] – треклятый гуру здоровья.

– Как бы то ни было, я семь дней пытался с ней связаться. Из надежного источника мне известно, что ты сам захочешь открыть дверь, иначе мне придется кое-что сделать, и ты пожалеешь.

– И ничего ты не сделаешь, пока затронуты интересы твоей беременной жены. – Артур имел наглость ехидно мне ухмыльнуться.

Стоявший возле меня Уайт кашлянул:

– Мистер Росси, если вы нас не впустите, мне придется вас арестовать. У меня есть судебный ордер на обыск вашего дома.

Очевидно, все же один человек на пороге верил, что я могу кинуть своего тестя на съедение волкам.

Артур медленно открыл дверь и впустил меня в дом. Уайт держался сзади и переминался всем своим грузным весом, как подросток, не знавший, как пригласить девчонку на выпускной. Этот мужчина обладал харизмой банки с содовой.

– М-может, я тут подожду? – заикаясь, спросил Уайт.

Я махнул на него рукой:

– Продолжай притворяться, что ты спец в своем деле.

– Уверен? – Он стер пот со лба, а голубая вена на его шее продолжала пульсировать.

– Ты напрасно тратишь мое драгоценное время и испытываешь мое терпение. Уходи.

Повернувшись ко мне спиной, Артур повел меня в кабинет. В последний раз я был там, когда требовал у него руку дочери. И пока мы поднимались по лестнице, я стал вспоминать. На этой площадке у нас случилась одна из первых перепалок. Также вспомнилось, как на верху лестницы я сжал ее хрупкое запястье и силком потащил вниз, думая, что она мне изменила.

Хренов придурок. Разбрасываешься ярлыками, называешь Уайта и Бишопа идиотами, тогда как сам за короткий период своего брака не раз показал себя шутом.

Я знал, что Франческа где-то в доме, и мечтал увидеть ее розовую улыбку, услышать хриплый смех, контрастировавший с ее утонченной натурой.

– Назови хоть одну причину, почему мы идем в твой кабинет, а не в прежнюю комнату моей жены, – сказал я, когда ко мне вернулся голос, а мысли о жене отошли на второй план.

– Вопреки нашим разногласиям, моя дочь очень дорожит моим одобрением. Если я дам его тебе, то твои шансы поговорить с ней повысятся. А сейчас, сенатор Китон, мы оба знаем, что давно уже пора сравнять счет.

Артур остановился возле двери кабинета и жестом показал заходить. Вход охраняли два его солдата.

– Убери их, – смотря на него, сказал я.