Похититель поцелуев

– Ну что же, папа, у меня отличная новость. Мой новоиспеченный жених решил отправить меня в колледж. В Северо-западный университет, представь себе. Я уже там побывала и сегодня заполню бланк заявления. Вулф горячо поддержал мое решение, – произнесла я и с удовольствием отметила, что на тонких губах мисс Стерлинг появилась малозаметная улыбка, хотя ее глаза уже несколько минут смотрели на одну и ту же страницу.

Разумеется, отец прекрасно знал, что Анджело подал заявление в магистратуру туда же. Папа умел сопоставлять факты.

Несколько дней назад я вздохнула и пожаловалась саду, что мне нужны горшки и новая лейка. На следующее же утро новенькие атрибуты ждали меня в сарае. Может, мисс Стерлинг и вправду не в меру любопытна, но точно не так плоха, как мой будущий супруг.

– Он даже поддержал меня в намерении сделать карьеру. Теперь осталось лишь выбрать специальность. Я подумываю стать юристом или копом, – последним предложением я хватанула лишнего. Отец ненавидел юристов и копов сильнее, чем презирал растлителей малолетних и атеистов. Со всей лишенной логики злобой, что кипела в его венах.

Я так долго была марионеткой родителей, что обрывать связь с ними было страшно и непозволительно. Я носила ненавистные мне длинные юбки и платья, потому что они нравились маме и папе. Регулярно присутствовала на воскресной мессе, хотя обычно другие прихожанки моего возраста недолюбливали меня за более дорогую одежду и обувь. Я даже воздерживалась от поцелуев с парнями во имя спокойствия моего сурового семейства. И к чему хорошему это привело? Отец продал меня сенатору. А моя мать, несмотря на глубокую печаль и разочарование, ничем не могла ему возразить. С другой стороны, меня она тоже не стала отговаривать от проторенной ею дорожки.

Она не хотела, чтобы я училась и получила работу.

Она желала, чтобы я стала пленницей, какой была она.

– Это шутка? – Отец чуть не подавился. – Моя дочь не будет работать, – выплюнул он.

– Похоже, твой будущий зять не разделяет твоего мнения, – пропела я, отказавшись на мгновение от ненависти к Вулфу.

– Франческа, у тебя прекрасное воспитание, красота и богатство. Vita mia, ты не рождена для работы. Ты богата и после свадьбы с Китоном станешь еще богаче, – воскликнула мама. До этой минуты я даже не подозревала о материальном состоянии Китонов и не удосужилась поинтересоваться этим у кого-нибудь, и уж тем более у будущего супруга, поскольку деньги интересовали меня в самую последнюю очередь.

– Я буду учиться. Если только… – Идея была безумной, но попробовать стоило.

Я хитро улыбнулась и встретилась взглядом с сидящей в другом конце сада мисс Стерлинг. Она едва заметно кивнула в ответ.

– Что? – гаркнул отец.

– Если только не объяснишь, почему отдал меня Вулфу. Тогда я еще раз подумаю.

В основном потому, что тогда у меня будет полное представление о случившемся. Я сильно сомневалась, что в создавшейся ситуации смогу изменить свою судьбу, но хотела знать, куда втянул меня отец, и понять, получится ли вырваться на свободу.

Отец хмыкнул, и его леденящий душу тон покоробил меня:

– Я не стану обсуждать свои дела с женщинами, и уж тем более с собственной дочерью.

– Что плохого в том, чтобы быть женщиной, папа?

Да ты сам вел себя как девчонка в день, когда отдал меня Вулфу Китону.

– У нас разные задачи, – отрезал он.

– И моя задача – рожать детей и быть красивой?

– Твоя задача – сохранить наследие своей семьи, оставив тяжелую работу тем, кто в ней нуждается.

– Похоже, ты не уважаешь меня как равную, – прошипела я, прижав плечом телефон к уху, и вонзила лопатку в землю, параллельно с этим вытирая лоб.

– Потому что ты мне не ровня, моя дорогая Фрэнки.

С этими словами он повесил трубку.

В тот день я посадила двадцать горшков с цветами. Потом вернулась в свою комнату, приняла душ и принялась заполнять заявление в университет. Я решила, что моими ведущими специальностями будут политология и юриспруденция. Справедливости ради, я всегда полагала, что моим призванием станет садоводство, но, поскольку отец бесконечно приводил меня в бешенство, будет приятно ткнуть его носом в мое решение. Потому что долгие годы он заставлял меня изучать то, что вряд ли бы вызывало интерес. Я вела себя как мстительная малявка, но добилась права на образование, и это поднимало мне настроение.

Я склонилась над своим дубовым столом, когда атмосфера в комнате вдруг изменилась. Даже голову поднимать не пришлось, чтобы понять, в чем дело.

Мой жених пришел проведать свою плененную невесту.

– Завтра у тебя первая примерка платья. Иди спать.

Краем глаза я заметила, что он не в костюме. Его загорелое, поджарое и мускулистое тело облегала белая футболка с треугольным вырезом, а на узких бедрах низко висели темные джинсы. Китон вовсе не походил на сенатора, вел себя не как политик, и меня выбивало из колеи, что никак не удавалось уложить его на лопатки.

– Я заполняю заявление, – ответила я, вновь чувствуя, как румянец заливает лицо и шею.